Толпа ринулась назад, топча и давя слабых и нерасторопных. Звонко и жутко закричала женщина и тут же захлебнулась криком. Часть народа попыталась прорваться в храм, в котором при приближении странной и страшной песчаной бури тут же скрылись жрецы и фараон со своими носильщиками, но были отброшены назад плотной стеной охраны правителя.
Через мгновение площадь накрыла гигантская волна, состоящая из взбесившегося пустынного ветра, песка и рева сорвавшейся с цепи стихии. Она разметала охранников, не успевших убежать под защиту храма, и поглотила их, мешая внутри себя сумасшедший коктейль из песка, мусора, человеческого мяса, выхваченного по пути из мечущейся толпы, и бесформенной трупной массы из разломанной клетки.
Всё закончилось очень быстро, после чего смерч распался и исчез, словно его и не было. Площадь перед храмом была идеально чиста, словно только что на ней закончила работу армия метельщиков.
Главный жрец осторожно вышел из ворот храма и воровато выглянул из-за постамента колоссальной статуи давно умершего фараона. Никого. Ни людей, ни черных воинов, ни окровавленной клетки.
Лишь далеко, в самом конце пустынной площади уходили вдаль одинокие черные фигуры с гордо выпрямленными спинами и осанкой, достойной лишь фараона – или истинных сыновей самого могущественного из Богов.
– Просыпайся! Да проснись же ты!
Я открыл глаза. Сложно не сделать этого, когда тебя трясут за плечи с нечеловеческой силой и вдобавок льют на морду ледяную воду.
– Хорррош, мля! – прорычал я – и, хватанув ртом воды, закашлялся.
– Всё, он вернулся.
Голос Дмитрия был обеспокоенным.
– Твою ж матушку… – выдал я, прокашлявшись. – Что за нахрен?
– Слишком глубокое погружение, – сказал Дмитрий, отпуская меня и вновь усаживаясь на свой диван. – Твое сердце остановилось почти на минуту. Хорошо, что удалось его запустить. Да, ты свободна. Только диван вытри.
Служанка, стоящая позади меня с кувшином, безропотно протерла полотенцем мокрый диван и, развернувшись по-военному на сто восемьдесят, удалилась.
Хорошая школа, если это, конечно, не биоробот какой-нибудь. Я бы сейчас уже и этому не удивился.
– Что ты видел?
– Странно реальный сон, – сказал я, вытирая лицо рукавом. – Кстати, к твоему сведению, сердце тряской не запускают.
– Это был не сон, – качнул головой Дмитрий. – И вытаскивают из него специфически.
– А что это? Чем ты меня отравил?
– Долго объяснять состав снадобья, отправляющего человека не в его прошлое. Это память предка. Очень далекого твоего предка. Один из самых запоминающихся моментов его биографии, что обычно бывает либо какой-нибудь битвой, либо процессом страшной и мучительной смерти близкого человека. Так что ты видел?
– Скорее, первое. Но не битву, а казнь. Меченосцы резали тварей, очень похожих на «мусорщиков».
– Место действия?
– Древний Египет. Но странно. Я вроде как Меченосец, но видел я всё происходящее глазами человека, который явно считал себя Координатором.
– Понятно, – кивнул Дмитрий. – Действительно очень глубокое погружение.
– Куда?
– В глубины твоего сознания. Дар Меченосца, так же, как дар Координатора, передается по наследству. Но не всегда люди проходят испытание. А иногда просто не доживают до него. Например, твой отец не выдержал испытания Предназначением, а мать просто не дожила до него.
– Они что, тоже…
– Да. Из отца вышел бы отличный Меченосец, а мать могла стать сильным Координатором. Но первый убил себя, а вторая умерла сразу после родов. Так что у тебя, Иван, исключительная генетика. Я не припомню в истории наших кланов, чтобы у человека родителями были Меченосец и женщина- Координатор.
– А что, нельзя принудительно их свести вместе? Так сказать, для общего блага?
– До испытания Предназначением ни те, ни другие не знают, кто они есть на самом деле. А после Координаторы не имеют права открываться Меченосцам, кроме крайних случаев – как, например, сегодняшний.
– Понятно. Но тогда получается, что кто-то должен координировать Координаторов? Сообщать им про их Предназначение, следить за ними и всё такое…
– Верно мыслишь, – кивнул Дмитрий. – Но этого я тебе рассказать не могу. Ты и так сегодня узнал слишком много.
– За исключением того, с какой это радости на меня свалились такие поблажки, – хмыкнул я. – Иными словами, не пора ли рассказать, зачем я вам нужен?
