Выдохнув, я безвольно валюсь на руки окружающих городовых.
Перед тем как окончательно отключиться, я замечаю на земле неестественно изогнутое тело одного из китайцев. Того, что говорил по-русски. Шапочка сорвана и валяется поблизости. А из-под головы убитого растекается бурого цвета лужа, смешиваясь с уличной пылью…
— Пришел в себя. Рефлексы в порядке, зрачки реагируют на свет. — Незнакомый бубнящий баритон с низкими интонациями словно бы читает лекцию. — Требуется полный покой хотя бы в течение суток, больной слишком слаб.
Я еду в поезде. Понимаю это по плавному покачиванию. А это кто? Глаза открывать не хочется, поэтому продолжаю внимать. Вдруг чего интересного скажут?
— Благодарю, Иван Федосеевич. — Этот голос мне знаком. — Я посижу немного, вы пока свободны. — Это Линевич, генерал. Интересно, еще кто есть, или так, вдвоем пришли пообщаться? У моего тела?
— Я загляну чуть позже… — Слышно какое-то движение.
Не выдерживая интриги, тело с любопытством открывает один глаз.
Большой незнакомый дядька как раз выходит из купе, рядом же со мной восседает бравый дед. В усах и при лысине, все как положено.
Приметив мое прибытие в бренный мир, Линевич пытается улыбнуться. Получается это у него, мягко говоря, не очень:
— Живы? Как себя чувствуете?
— Не очень… — честно признаюсь я, едва выдавливая слова. Именно в этот момент пытаясь пошевелить рукой — та лежит, словно с привязанной к ней гирей.
— Вам крайне повезло, Вячеслав Викторович… — Генерал вновь становится серьезным. — Есть все основания полагать, что целью неприятельских агентов были именно вы!
Вот за что я тебя уважаю, Николай Петрович, так это за прямоту. Не будешь ходить вокруг да около, сразу все выдашь… Только… Какого хрена, объясни мне, плиз, меня, поручика (пусть и не настоящего) Смирнова, пытались похитить эти самые агенты? А? Почему я-то?!.
Заметив мои невысказанные эмоции, тот и не думает останавливаться на достигнутом. Вояка, что тут скажешь:
— Именно похитить и именно живьем… — Он наклоняется ко мне. — Я изучил полицейский отчет, побеседовал лично с двумя городовыми, принимавшими участие в… — Генерал все-таки делает щадящую паузу. — Японцы, когда были обнаружены, не застрелили вас, хотя могли, а предпочли застрелиться сами. Живых нам взять не удалось.
Значит, это были японцы. Как я и предполагал. Прикольно! Оказывается, за мной теперь охотится басурманская разведка… Причем нужен я ей живым… Зачем, спрашивается? Рассказать о результатах футбольных матчей в будущем и тем самым озолотить их правнуков? Вряд ли.
Я делаю удивленное движение бровями. А что мне остается, простите?
Линевич подымается со стула. Пройдясь несколько раз туда-обратно, вновь подходит к моему лежбищу:
— Во всем происшедшем я вижу лишь злой умысел, господин Смирнов…
Да ну?!.
— …С этих самых пор при вас будут постоянно находиться двое приставных охранников…
Мать-мать-мать… Передо мной тут же рисуются двое верзил в темных очках. Один из которых услужливо распахивает передо мной дверь в сортир, простите, а второй в это время тщательно осматривает унитаз. Не просочится ли через него ползучая японская гадина ненароком… Причем двери на все время действа, разумеется, закрываться не будут (мало ли что случись?!).
Словно прочитав мои мысли о сортире, тот качает головой:
— …Нет и еще раз нет. Это приказ. Казаки уже дежурят за дверью вашей комнаты…
Ясно. Еще и казаки… Пластуны небось? Короче, попал ты, Вячеслав.
— …И последнее, Вячеслав Викторович… — Генерал пристально смотрит мне прямо в глаза. — Постарайтесь припомнить все подозрительное, что с вами случалось в последнее время. Поскольку охота велась именно за вами. Поправляйтесь!
Бодро повернувшись на каблуках, командующий открывает дверь. На долю секунды я замечаю в проеме каракулевую кубанку.
Подозрительное… Я и сейчас готов рассказать, в общем. Про некоего штабс-капитана Баранко. Только если ошибаюсь вдруг, а у человека карьера… Нехорошо это, короче. Или намекнуть? Давай, решай, пока он еще тут. А то мало ли… Опять же, учитывая некоторые нововведения, которые должны стать откровением для японцев…
Я все-таки решаюсь:
— Николай Петрович?
Тот останавливается.
— Прикройте, пожалуйста, дверь!
Генерал удивленно выполняет просьбу. Отбросив внутренние метания, набираю в грудь побольше воздуха:
— Штабс-капитан Баранко давно служит при штабе?
