Корабли в море лавировали, лавировали…
Слегка пошатываясь от поцелуйной терапии, Люба шла впереди траурной процессии между королем и главным магом. Его величество галантно поддерживал несостоявшуюся невестку, показывая окружающим, что к смерти сына та непричастна. Безусловно, он знал и о ее роли, и о происхождении, и о том, как мужественно она преодолела узы кровного договора. Знал, но молчал. Более того, намеревался воспользоваться сложившейся ситуацией.
Жара стояла невыносимая. Она давила на темя, жгла кожу сквозь темную ткань одежды и не давала нормально дышать. Хвала богам, королевская усыпальница находилась недалеко от дворца, в пределах его комплекса, иначе ни труп, ни провожатые долго бы не продержались.
Наконец процессия достигла прохладных сводов величественного сооружения, хранившего в своих недрах все поколения усопших монархов и их семей. Остановившись под сенью душистой яблони, люди окружили гроб, почтительно предоставив центральное место Базальду.
– Давайте почтим память усопшего… – Стандартные фигуры речи перемежались прочувствованными моментами, что создавало впечатление искренней печали сильного отца по пусть и слабому, но любимому отпрыску. – Он был хорошим сыном, послушным и преданным. К сожалению, такие уходят от нас первыми…
Слова лились рекой, мимика соответствовала содержанию, но Любу что-то смущало. Очень. Как будто король умело играет на публику. Приглядевшись повнимательнее, она заметила, что одна рука, та, которая не жестикулировала, покоилась в кармане брюк. Это придавало некоторую небрежность общему облику и намекало, что слова словами, но…
Увиденное покоробило Любу, и она потихоньку стала отступать к Корду. Тот нарочито заботливо поддержал вдову, всем своим видом показывая, что его действия мотивированы лишь простым человеческим милосердием. Наконец речь завершилась, тело торжественно отнесли в склеп, засунули в свежевыдолбленную нишу и отправились на поминальный обед. К счастью, традиции целовать покойника здесь не водилось, что позволило Любане избежать совершенно ненужных волнений. И без того она едва держалась на ногах и, судя по лицам и позам присутствовавших, больше всех переживала за Миральда.
По настоянию Корда в конце трапезы его величество официально объявил о невиновности принцессы Грэзиэны и о происках врагов, а также гарантировал дальнейшее покровительство. Естественно, Любе ничего не оставалось, как поблагодарить. И вот тут-то началась импровизация… незапланированная и малоприятная. Король выразил желание осуществить третий пункт «Соглашения о матримониальных намерениях», тот самый, который гласил: «Если по независящим причинам, как то: неизлечимая болезнь или смерть, принц Миральд Варокский не сможет заключить брак с принцессой Грэзиэной Дарийской, все его права переходят к главе рода Варокских». А поскольку они даже успели пожениться, логично будет повторить обряд, тем более что дева хороша собой и до сих пор невинна.
– Прошу прощения, ваше величество, – чуть не поперхнувшись от неожиданности, выдавил из себя Корд, – но ведь сейчас траур.
– Да, я понимаю, но наследника у меня теперь нет, а это дело серьезное, – насупил брови Базальд.
– Именно, – многозначительно проинтонировал главмаг. – Нарушивший святое правило рискует впасть в немилость богам, и тогда ни одна жена не поможет.
Король упрямо выпятил подбородок, но решил не настырничать, а то мало ли.
– Хорошо, но я готов ждать лишь сорок дней, ни часом больше, – сказал он как отрезал.
Люба с силой сжала кулаки под столом, дабы ненароком не выдать свою реакцию. Что там, ее чуть не передернуло от отвращения при одной мысли о близости с королем! Ворон еле сдержался, чтобы не обнять лжепринцессу, и тоже сжал кулаки.
Не теряя времени даром – счет шел на дни, – Кордаван сразу же после обеда отправился в храм. Естественно, прихватив с собой Любаню. Жрец изумленно уставился на брачующихся, с трудом переваривая поступающую информацию. Как так: сегодня утром он отпел его высочество, а сейчас к нему явилась молодая вдовица, не удосужившись переодеться, и собирается выходить замуж за герцога Дагонского! Наглость девицы просто зашкаливала!
– Как вам не стыдно! – патетически всплеснул руками жрец. – Тело вашего супруга еще не остыло!
– Во-первых, брак не был подтвержден, – жестко ответил главмаг. – Во-вторых, тело мало того что давно остыло, так еще и пережило вскрытие, зашивание и стандартные предпохоронные процедуры.
На втором пункте старика чуть не стошнило, лишь многолетняя выдержка и храмовая гордость не позволяли ему опустить планку.
– Корд, право слово, зачем такая спешка? – попыталась возразить новобрачная.
– Ты забыла? – Он взял ее личико в ладони и проникновенно произнес: – Я люблю тебя, девочка, и не собираюсь давать ни малейшего шанса никому: ни королю с его повышенной тягой к женщинам, ни врагам, жаждущим твоей смерти.
Дыхание перехватило, сердце сделало болезненный кульбит и остановилось. Все-таки одно дело – ощущать ментально, а другое – услышать вслух. Как будто целый мир открылся после трех заветных слов!
– Милая! – обеспокоенно встряхнул замершую невесту Корд, запуская кровообращение. – Ты что, испугалась, маленькая?
– Нет. – Конечно, конец фразы о врагах не доставил ей удовольствия, но и удивления не вызвал, она и без того догадывалась, что, избежав казни, автоматически стала угрозой для всех заговорщиков. – Я… я тоже тебя очень люблю! – пролепетала она как пугливая малолетка в пору первой
