думать о тьме и запертых в ужасном мире друзьях, когда вокруг все дышит жизнью. Даже Пирфант под присмотром Йедена Стаата не казался пугающим големом, созданным из случайных кусков плоти, — или Мёрке просто привязалась к жуткому слону, утыканному мелкими острыми костями?
— У тебя веснушки? — удивился Синд, разглядывая лицо подруги.
— Да, на солнце сразу появляются, — она потерла переносицу, словно пыталась оттереть крохотные пятнышки. — Кошмар, да? Некромант с веснушками. Это как целитель с огромной уродливой бородавкой.
— Хочешь себе бородавку?
Натт Мёрке задумалась на мгновение.
— Хм, ну какое-нибудь уродство смотрелось бы более органично, чем это.
— Что за стереотипы? Если некромант, так сразу жуткий и с уродствами. Назови хоть одного знакомого адепта смерти, который, по-твоему, внушает ужас. Йеден Стаат до случая с сестрой был самым обычным человеком, да и сейчас выглядит как добрый старичок. А красавец Деард, между прочим, кошек держал. И не для опытов. Ухаживал за ними. А котят раздавал хорошим студентам.
— То-то у нас с тобой нет подарков от магистра, — рассмеялась Натт.
— Да уж. Мы явно не были его любимчиками, кто бы что ни говорил, — предался воспоминаниям инквизитор. — А веснушки тебе очень идут. И бородавка пошла бы.
— Твоя метка тоже ничего, — заметила Мёрке.
— Сам не нарадуюсь. Прибавляет моему образу загадочности, — рассмеялся Синд. — Кстати, девушкам больше нравятся мужчины именно со шрамами и увечьями. У вас просыпается материнский инстинкт, хочется пожалеть и приласкать такого мужчину.
— В Скьерзилдене обучают психологии? — хмыкнула Натт.
— Одна из основополагающих наук для инквизитора, между прочим. Ты зря смеешься. Нужно понимать мотивы преступника или культиста, — пояснил Синд.
— Значит, нужно начинать следить за тем, что я говорю в твоем присутствии?
— Да я и так все вижу, — грустно ответил Синд, глядя на выходящего из подвала Фирса.
Стихийник щурился на солнце. Его смуглая кожа светлела, и он уже все меньше походил на загорелого южанина. На какой-то миг Хассел сфокусировал зрение на Форсворде и Мёрке, и по его лицу пробежала целая гамма чувств — от злости до вселенской тоски и даже страха. Он рассеянно кивнул коллегам и быстро зашагал к замку.
— Вот уж кто действительно как раскрытая книга, — подытожил инквизитор.
— Неужели Виллма еще жива? Глупый маг. Поговори с ним ты, пусть отпустит и похоронит бедное животное, — попросила Натт.
— Я? Из моих уст это будет звучать не как дружеский совет, а скорее как недвусмысленный приказ. А вообще вам нужно найти возможность нормально объясниться. Сейчас не время для детских обид.
— Объясниться? Я ему уже все сказала. Или ты опять про свою навязчивую идею с якорем? — разозлилась Мёрке.
— Врать нехорошо, Натт. Особенно себе, — тихо выдохнул Синд.
— Как же достала твоя проницательность, — печально огрызнулась некромантка.
— А уж меня-то как…
До пристройки Йедена Стаата шли молча. Синд пытался подавить в себе клокочущую тьму и нервно теребил браслеты. Больше всего ему хотелось вернуться в прошлое, когда они с Натт так же ходили к некроманту и воровали у него из холодильников реагенты и части тел для создания големов. Творения редко оживали, чаще тухли в комнатах экспериментаторов, привлекая полчища паразитов своим ужасным смрадом. Тогда парочка вивисекторов ощутила на себе гнев Вертинны Тинг в полном объеме. Она отправила их к Стаату на отработку. Некроманты несколько месяцев прибирались в загонах и латали шкуры нежити. Завхозу было невдомек, что Форсворд и Мёрке провели лучшие весенние каникулы в компании смотрителя, который любил угостить своих работников экзотическими сладостями за чашкой чая. Ребята смеялись, спорили о лучших методах бальзамирования и обещали друг другу непременно создать големов плоти. У Натт в конечном счете это получилось.
Йеден Стаат по обыкновению пригласил их в гости, словно и не было прошедших лет и страшных черных демонических глаз. Он молча заварил чай и разложил неизменные пряники для бывших подмастерьев.
— Господин Стаат, не сделаете ли сегодня исключение? Ответьте на пару вопросов. Это очень важно и касается смерти магистра Рё’Тена, — осторожно попросил инквизитор.
Смотритель за нежитью замер с чайником в руке и грустно посмотрел на гостей. Затем оттянул нижнюю губу указательным и большим пальцем и показал метку, выжженную внутри. Мёрке и Форсворд сразу же узнали одну из разновидностей печати, блокирующей магический дар посредством немоты.
— Вы нарочно сделали это? Чтобы не призвать дух сестры? — тихо спросила Натт.
Ее сердце сдавило от жалости, когда бывший некромант медленно кивнул. Она разделяла его чувства. Потеря близкого человека превращается в
