него, разумеется, не было. Он облокотился на дверь, которая оказалась не заперта. На кровати, среди мерцающих сфер памяти, лежала девушка и тихо всхлипывала во сне.
— Мёрке, — ласково позвал стихийник, подойдя к кровати.
Натт резко вскочила, словно и не спала вовсе, и бросилась ему в объятия, сильно прижавшись к израненной груди. Хассел глухо зарычал от боли.
— Прости, прости, Фирс. — Она отстранилась и принялась гладить его лицо, словно не верила, что он рядом.
— Мне бы лечь, — он покосился на сферы памяти, и Мёрке ринулась их собирать и относить обратно в шкаф. Она помогла Хасселу опуститься на кровать и осторожно легла рядом.
— Прости за беспорядок. Наверное, не стоило ничего брать без разрешения.
— Можешь брать что хочешь. Все мое — твое. И больше никогда не извиняйся. Из нас двоих виноват только я. Десять лет…
— Хватит, — резко осекла его Натт, — больше никаких самобичеваний и чувства вины. Я не хочу тратить время на это.
— А на что хочешь? — хрипел Хассел, любуясь огромными синими глазами Мёрке, покрытыми красными нитями капилляров. Она плакала из-за него. Это было на удивление приятно, но придется сделать над собой усилие и не позволять ей этого больше.
— Просто быть с тобой.
— Зачем тебе нужен такой, как я? Безмозглый, да еще и калека в придачу.
Мёрке проигнорировала последнюю фразу и вновь коснулась лица Фирса. Подушечки пальцев нащупали внушительную гематому. Она приподнялась и принялась рассматривать свежий синяк.
— Кто тебя? — встревоженно спросила Натт.
— Упал, — Хассел слабо улыбнулся.
— Врешь! Это Синд тебе врезал, он же и рассказал про десять лет. Ты не должен был узнать, — расстроилась Натт.
— Хотела снова обрасти тайнами и недомолвками? — сердито проворчал маг.
— Нет. Не хотела, чтобы ты остался со мной из чувства вины или благодарности за спасение и жертву.
Фирс простонал:
— Это какой-то кошмар, Мёрке. Когда же ты уяснишь, что я люблю тебя. Это значит, плевал я на то, что из твоих девяноста лет пропал десяток. Нам хватит и восьмидесяти!
— Пятьдесят девять, — поправила Натт, — двадцать один год я уже прожила.
— Все равно. Успеем друг другу надоесть. Я буду очень противным брюзжащим дедом.
Некромантка рассмеялась и осторожно уткнулась Хасселу под мышку. Больничная одежда болталась на нем, обнажая исхудавшее тело.
— Брюзжащий Фирс. Мне нравится. Я бы посмотрела, — она ласково коснулась ладонью его лба. — Ты такой горячий, у тебя точно нет сепсиса?
— Я всегда такой, пора бы привыкнуть.
— Ты точно человек? — серьезно спросила Мёрке.
— Не было возможности проверить, — отшутился стихийник, а затем поднял протез и подвигал искусственными пальцами. — Хотя с этой штукой начинаю смахивать на механического голема.
— Повезло, что не правая рука, — тихо проговорила Натт.
— Мёрке, я ведь и обидеться могу. Я же левша. Или ты и этого обо мне не знала?
— Не обращала внимания. Прости.
— Вот о чем я и говорю. Не обращала на меня внимания, — он изобразил детскую обиду и вновь поморщился, — черт, смеяться пока точно не стоит.
— Сильно болит?
Фирс кивнул.
— Давай спать! Мне кажется, я уже скоро отключусь. Жалею, что не прихватил из лазарета капельницу с обезболивающим.
— Хочешь, принесу? — с готовностью предложила Натт.
— Не нужно, а то целители быстрее схватятся, что я пропал.
— Ты сбежал? — догадалась Мёрке.
— Завтра вернусь. Мне очень хотелось увидеться с тобой. Видишь, как повезло, что у тебя не все дома и ты прибежала нюхать мои нестиранные вещи, — Хассел криво ухмыльнулся, а Мёрке мгновенно покраснела.
— Ты тоже, знаешь ли, не совсем нормальный. Не удивлюсь, если найду у тебя сферу, где я справляю нужду. Ты хоть что-то не записывал?
— Для таких воспоминаний у меня отдельная потайная полочка, — прохрипел стихийник.
— Кстати, об этом. Я нашла у тебя кое-что странное. Даже не помню, когда…
— Завтра, — резко перебил ее маг и крепче прижал к себе. — Завтра задашь все вопросы. Я устал.
