— Есть вторая птица. Ее мы называем Мёрке, и она прилетает в сумерках и укрывает агонизирующую землю холодной прохладой. Она вбирает весь жар и боль, а наутро улетает, — Фирс почти шептал древнее сказание ей на ухо.
— Ты это с ходу сочинил, признайся, — не поверила Натт.
— Нет же. Когда-нибудь съездим ко мне на родину, и я тебе покажу скульптуры в честь Мёрке, — предложил стихийник.
— А ты в этой истории кто? Та самая выжигающая все вокруг птица?
— А разве не похож? Неужели тебе не понравилась история? — Фирс отстранился, посмотрел ей в глаза.
— Понравилась, — честно призналась Мёрке.
— Тогда поцелуй меня, — настойчиво попросил маг.
Натт, борясь со смущением, встала на мысочки и притянула к себе Фирса. Едва она коснулась его губ, как он нетерпеливо перехватил инициативу.
— Зачем просить, если ты сам все делаешь, — Мёрке недовольно оглядывала ухмыляющегося мага.
Он ничего не ответил, долго восстанавливал дыхание, а затем протянул некромантке горячую ладонь. Хассел повел Мёрке вокруг озера, улыбаясь своим мыслям, и Натт передалось его безмятежное настроение. Он осторожно поддерживал ее, когда они перепрыгивали с камня на камень, пересекая крохотные ручейки. Фирс старался не выпускать Натт из рук и при любой возможности касался ее и обнимал.
— Не увлекайся. — Мёрке увернулась от очередного объятия и едва не упала в огромную лужу.
— Тебе неприятно?
— Скорее непривычно. Пойми меня правильно. Все слишком быстро закрутилось: спонтанные признания в любви, романтические легенды, ласки. Дай мне свыкнуться.
Хассел поморщился:
— Свыкнуться? Я что, какой-то страшный диагноз?
— Я совсем не это имела в виду. Давай продлим момент невинной дружбы. Точно. Вот чего мне сейчас не хватает!
— Еще лучше… Дружба? Ты точно издеваешься надо мной, — Фирс начинал злиться.
— Опять не так понял. Ты нравишься мне…
— Но?
— Да никаких «но». Просто нравишься, и я не хочу торопиться. Что непонятного?
Хассел пожал плечами и побрел вперед, более не обращая внимания на спотыкающуюся Мёрке и не подавая ей руку.
— А вот обижаться — это по-детски, Фирс. — Ноги девушки основательно промокли.
— Чего ты там говоришь, подружка? Погромче, а то не слышно.
— Иди к черту!
— И тебе не хворать, подружка, — маг нарочно растягивал последнее словечко.
Мёрке в очередной раз пожалела, что не сдержала язык за зубами. Да и ничего страшного Хассел не делал. Руки не распускал, а просто хотел быть ближе. Они с полчаса шли молча, и Натт уже не чувствовала от холода ног. Ручей вывел путников к небольшой горной гряде и затерялся среди скал. Фирс нырнул вслед за ним в узкую расщелину, и Мёрке ничего не оставалось, как последовать за стихийником. Внутри оказалось еще холоднее, чем снаружи, и Натт начала бить дрожь.
— Почти пришли. Ты в порядке? — Фирс достал световую сферу и критически оглядел молчаливую спутницу. В тусклом мерцании ее губы казались мертвенно синими. Стихийник бросил взгляд на ее ноги и выругался: — Ты чего молчишь, что промокла?
— Ничего, — она приняла обиженный вид, и Фирс лишь покачал головой.
— Иди ко мне. — Хассел при помощи магии нагрел небольшой плоский камень, усадил на него Мёрке и снял с нее промокшую обувь. Ноги девушки до колен были ледяными. — Я опять повел себя глупо?
Натт помотала головой и принялась следить, как он гладит потерявшие чувствительность пальцы ног, и от его прикосновений по телу начинало разливаться тепло.
— Я не дам тебе невинной дружбы, Мёрке. Ты сама жаловалась на то, что у нас мало времени. Не хочу, чтобы один из нас жалел о несделанном или недосказанном. Здесь и сейчас, скажи, ты любишь меня?
— Я замерзла. Зуб на зуб не попадает.
Руки стихийника стали в разы горячее.
— Я жду, Мёрке, — он пытливо смотрел ей в глаза.
— Да, — она дрожала уже не от холода.
— Что — да? — не унимался Хассел.
— Люблю, и, кажется, очень давно, — прошептала Мёрке.
