стряпни» и «Секреты французской кухни».
Поначалу Гути не пропускал ни одного ланча или ужина с Миногой, со мной или Доном Олсоном. Готовить он учился на нашей кухне и иногда кормил нас блюдами по своим рецептам. Не прошло и двух месяцев, как он выработал независимое расписание. Дважды в неделю он отправлялся пешочком по Кедровой, чтобы разделить с нами вечернюю трапезу. По воскресеньям приезжал Дональд Олсон, чтобы выпить и поужинать с Гути. Гути пил виноградный сок «Уэлч», а Олсон изрядно угощался текилой со льдом.
Минога сама позвонила Джейсону Боутмену, и он назначил общую встречу на Кедровой улице в последнюю субботу августа. В голосе его слышалась легкая тревога по поводу того, что может рассказать Минога. В школе, со стыдом вспоминал Ботик, он так страстно не желал знать ее точку зрения на церемонию Мэллона, что избегал говорить с ней, избегал даже глядеть на нее. Если они вдруг встречались в узком проходе раздевалки Мэдисон Уэст, он, как правило, отворачивался и принимался разглядывать дверцы шкафчиков.
В субботу, двадцать третьего августа, Гути Блай неторопливо шел по раскаленной Кедровой улице, когда Джейсон Боутмен, запарковав грузовой микроавтобус с надписью «Держи вора. Безопасность и охранные услуги», выходил из него. Поскольку Ботик дважды навестил Гути в Ламонте до переезда в Дес-Плейнс, они тепло обнялись, похлопав друг друга по спине. Точнее, Ботик похлопал Гути по спине; Гути же никогда никого не хлопал.
Вот моя попытка воссоздать их диалог.
— Если где увижу этот слоган, — сказал Гути, — буду знать, что это ты.
— Точно, — ответил Ботик, и лицо его разрезали морщины: следы многолетних тревог и страхов. — Представляешь, я не видел Миногу с тех пор, как мы закончили школу. Вдобавок тогда мы с ней уже не разговаривали друг с другом.
— На этот счет не переживай, — посоветовал старый друг. — Ее-то это точно не особо озаботит.
— Что-то особенное, м-м?
— «Погоди, Генри Хиггинс, погоди».
— Она всегда была чертовски привлекательной.
Бесенок комичного упрямства проснулся в Гути Блае, и он искусно изобразил невозмутимую мину:
— То тогда, а то сейчас.
— В смысле?
Будто с сожалением, Гути опустил глаза и покачал головой. Боутмен покрутил плечами и встряхнул руками:
— Все, завязали.
И легонько надавил локтем на кнопку дверного звонка. Донесся трезвон, кто-то подошел к двери. Ботик глянул на Гути, тот важно и сочувствующе кивнул в ответ.
— О господи, — вздохнул Ботик.
— «Не будь как Чарли Браун, Чарли Браун».
Дверь распахнулась. С улыбкой я пожал руку Ботику и обнял Гути:
— Денек обещает быть интересным?
— «…Но все разрешится, и все сделается хорошо»[46], — сказал Гути.
Боутмен спросил:
— Ли, неужели все действительно?..
Я поднял брови, немало озадаченный.
— Извини… — проговорил Ботик.
— На этот счет не волнуйся, — посоветовал я. — Давайте входите, пожалуйста. Ботик, ты ведь у нас впервые? После того как мы закончим, я проведу небольшую экскурсию, если тебе интересно.
Ботик выглядел воодушевленным и немного напоминал себя прежнего:
— А если тебе интересно, я могу рассказать, как сделать твой дом стойким ко всякого рода взломам. Ты наверняка полагаешь, что уже все для этого сделал, но, уверяю тебя, на самом деле ты и не начинал.
— Серьезно?
— Ты даже не подозреваешь.
— Мы совместим это с экскурсией по дому, — сказал я, сопровождая их через прихожую в гостиную.
Дон Олсон встал с дивана и протянул руку Боутмену.
— Ну вот, наконец, и ты здесь, — проговорил он. — Добирался нормально?
— Пока не подъехал к Чикаго, тут всю дорогу бампер в бампер. Как вы ездите в такой толчее, ума не приложу.
Боутмен окинул цепким взглядом комнату, проверил двери, оглянулся на хозяина.
— Порядок? — спросил я. — Принести тебе что-нибудь?
