толстовка «О-Клэр», такого же типа джинсы, как у всех остальных родственников, и — замечательный штрих — изрядно поношенные ковбойские сапоги почти до колен, с гофрой, наборными каблуками и прострочкой. Она спустилась вместе с семьей встречать прибытие жениха и шафера, его брата.
— Похоже, сегодня ночью спать не дадут, — заметил я.
Из ближайших лифтов появились четверо мужчин в строгих темных костюмах и ослепительных манишках, прошагали мимо свадебной команды к выходу на Джефферсон-стрит. Они перемещались быстрым, плавным шагом, решительно и целеустремленно двигались к своей цели, абсолютно равнодушные к происходящему вокруг, словно собаки, бегущие по следу. У вожака этой стаи была идеальная прическа исполнительного директора, седеющие виски, широкое загорелое лицо с глубокими лучиками-морщинками вокруг глаз и такой вид, будто он только что купил отель и направлялся к выходу, чтоб прикупить еще два-три, а то и больше. За ним шел худощавый, бдительно-настороженного вида человек в очках в черной оправе, он прижимал к себе локтем черную кожаную папку. Замыкала шествие пара высоких атлетов, за ушами у них виднелись завитки белых проводков, исчезающие под воротниками.
С раскрытым ртом Олсон проводил их взглядом. Через автоматические двери отеля стая вытекала из здания, теперь напоминая акул, рыскающих в поисках добычи.
Олсон повернулся ко мне и легонько постучал пальцем по плечу:
— Время для большого сюрприза, приятель.
Он встал. Я тоже.
— Так это мы их выхода ждали?
— Ну да.
Олсон, лавируя между предметами мебели, устремился к лифту, из которого только что вышли те четверо. Я следовал за ним по пятам.
— Человек, владеющий миром, его адвокат и охрана.
— Ты не узнал его.
— Я не читаю раздел деловых новостей.
— А там обычно пишут о других.
Олсон добрался до лифта и нажал кнопку костяшкой пальца. Дверь раскрылась.
— Ладно, сдаюсь, — сказал я, входя в лифт и наблюдая, как Олсон вновь костяшкой пальца жмет кнопку пятого этажа.
— А что это ты все костяшкой? Брезгуешь?
— Ты правда его не узнал? Не исключено, этот человек когда-нибудь станет президентом, если нам здорово не повезет.
Я щелкнул пальцами.
— Ты не хочешь оставлять отпечатки пальцев. Этому трюку тебя научил Ботик.
— Чего ради их всюду оставлять? Можно использовать локоть, а не руку. Сустав, но не палец. Или носить перчатки. В нашем мире тайна частной жизни исчезает сотней маленьких путей, но можно найти способы маскировки. Поди спроси сенатора, что он думает о тайне частной жизни. У него с этим все отлично, вот что он думает. Этому парню и таким, как он, конфиденциальность просто необходима: и чем ее больше, тем больше они могут отобрать у нас.
— А он сенатор?
— Первый срок, но он развернется. У них большие планы, грандиозные.
— У них? У него и тощего адвоката, что был с ним?
— У него и его жены.
Лифт остановился на пятом этаже. Я вышел вслед за Олсоном, и, когда мы повернули в коридор, меня осенило.
— А фамилия этого сенатора Уолш?
— Сенатор Райнхарт Уокер Уолш от Уокер Фармс, Уокер Ридж, штат Теннесси.
— В настоящее время приходящийся супругом…
— Бывшей Мередит Брайт. Той самой, оставшейся в живых после не то церемонии, не то опыта, не то прорыва Спенсера Мэллона на экспериментальном поле агрономического факультета. Той Мередит, с которой ты так и не познакомился.
— Как и с соседом Хейварда — Бреттом Милстрэпом.
— Считай, повезло. И Мэллона ты напрочь забыл.
— Хочешь сказать, он не умер?
Новость потрясла меня: это как услышать, что Минотавр все еще живет в сердце своего лабиринта. Внезапно я ощутил омерзительный привкус и прилив горячей волны, прокатившейся от живота к глотке.
— Ну конечно не умер. Живет себе в Верхнем Вест-сайде Нью-Йорка и честно зарабатывает на жизнь как медиум. Классный, кстати, медиум. Хочешь с ним повидаться? Могу дать адрес.
