помогли нам в операции.
Джнахин терял логическую нить. Сцепив руки за спиной, он смотрел на куратора.
– И вообще, Эмадина считает себя цивилизованным миром и не поощряет работорговлю. Должна ли она мириться с тем, что бандиты обращают в рабов ее граждан?
Фаррел не говорил ни слова.
– Будь я политик, который заботится о голосах избирателей, то сказал бы, что мы немедленно должны прекратить это. Остановить зло.
Вот оно, прозвучало. Фаррел напрягся. Когда гипотетические разговоры переходят в плоскость философии, ничего хорошего не жди.
– Но, – развел руками Батта, – я просто офицер разведки, связанный по рукам и ногам. И не политик, имеющий влияние и способный поднять общественность. Я прочно сижу на своем месте. Боюсь ли я его потерять? Да. Поэтому все мои идеи – чистая теория. Что до практики, то мы с вами солдаты, капитан. Мы делаем одну работу, только разными способами, и хорошо знаем, что одних благих намерений мало. Они ничего не меняют. Война и политика неразрывно связаны, ими правит лишь насущная необходимость. И если фермер не успел вовремя убраться с пути колонны бронетехники, пусть пеняет на себя. Побочный ущерб.
– Теперь мне кажется, что вы не в себе, Батта, – проворчал хибо. – К чему это?
– Гипотетически, будь я наемником, то мне было бы плевать на все теории, – ответил Лайдан. – Я бы думал о своих братьях. О том, что у меня есть шанс что-то сделать. Тем более, если я это умею. – Эмадинец подхватил папку с бумагами со стола и направился к выходу. – Статья за дезертирство? Да, серьезно. Но у меня есть единомышленники, есть связи, есть ресурсы. Что мне, наемнику, стоит замести следы? В одном тихом местечке, вдали от зорких глаз нанимателя, меня подобрал бы неприметный хибранийский корабль, на котором я и мои люди покинули бы планету…
Майор собирался выйти, но Джнахин задержал его, схватив за локоть.
– А как же насчет гонорара? Вы потеряете его, а фермеры вам не заплатят ни монеты!
– Я человек и не знаю ответы на все вопросы, – улыбнулся Батта.
– А наемника интересует соотношение сил? Минимальные шансы на выживание?
– Пожалуй, – изобразив задумчивость, ответил Лайдан. – Но вдруг случится чудо? Вдруг мой куратор решит наказать дезертиров и пошлет к месту событий вооруженную группу, которая будет просто вынуждена вступить в бой с бандитами? Самозащита. Покушение на жизнь военнослужащих Эмадины. И если сил будет недостаточно, группа попросит подкрепление. – Батта посмотрел Джнахину в глаза. – На войне всякое бывает. Как считаете, насколько велики будут шансы у дезертиров-хибо и тех, кого они защищают?
– Повысятся, надо полагать.
– Я тоже так думаю. И, заметьте, в этом случае офицеру разведки не придется ничего нарушать.
– А потом? – спросил Фаррел. – Что будет с дезертирами-хибо потом?
– Они погибнут смертью храбрых. Именно это будет написано в рапорте.
Джнахин почувствовал, что смертельно устал.
– Гипотетически?
– Да. А как же иначе? – Майор улыбнулся снова, но взгляд его оставался холодным. Дверь открылась, и он вышел в коридорчик, оставив хибранийца у порога.
Окончательно сбитый с толку Фаррел смотрел на его выпрямленную спину и легкую, подскакивающую походку. Батта шагнул в холл и пропал из вида, затерявшись среди деловито снующих туда-сюда муравьишек в форме. Не обернулся, не сказал ни слова. Впрочем, слов и так было достаточно. Лайдан вышел из положения – во всяком случае, на время, – предоставив решать капитану. Фаррела переиграли. Он хотел взвалить всю ответственность на майора, чтобы только отстраниться, но ничего не вышло; Батта оказался хитрее.
Джнахин вышел из комнаты совещаний, дверь позади него закрылась. Андроид-охранник не пошевелился и вообще ничем не дал знать, что его хоть как-то интересует происходящее. Фаррел двинулся по коридорчику, постепенно его шаг становился все быстрее; наемник пересек холл и вышел через главный вход.
Снаружи была ночь. Орбитонское небо затянули тучи, дул пыльный пронизывающий ветер, в котором чувствовался запах гари, ржавого железа, пищи. Лагерь объединенной группировки нельзя было назвать тихим местом даже сейчас, когда большая часть подразделений находилась на Изиане. Тыловые службы, а также отряды резерва и семьи хибо продолжали заниматься делами. Даже ночью тут и там было заметно шевеление. «Улицы» лагеря освещались тусклыми желтыми фонарями, дающими размытую тень. Фаррелу казалось, он идет по городу-призраку. Тех, кто встречался ему на пути, его сознание относило к разряду галлюцинаций, обманов зрения. Сейчас эти люди ничего не значили для него. Их просто не существовало.
Не дойдя двадцати метров до «базы», капитан остановился.
Надо было что-то решать, причем быстрее – он должен принести своим бойцам какой-то ответ.
Но даже сейчас Фаррел не мог обсуждать свой провал, хотя и понимал, что приперт к стенке. Шанс вытащить Тага и Асуру из того дерьма, куда они нырнули, еще был, определенно был.
