– Раздевайся!
– Э-э-э… Лия, мы, конечно, знакомы много лет, и я всегда с симпатией к тебе относился… но я не совсем готов к такому новому этапу в наших отношениях… Может, немного повременим? Присмотримся получше друг к другу?
– Дурак ты, Питер… Снимай одежду, зашью.
Лия кивнула на три булавки, сколовшие края прорехи на моей груди, появившейся ее стараниями. В смысле, прореха зияла не в груди – в ткани, ее прикрывавшей.
Я в общем-то сам собирался заняться швейными работами, но отложил на потом, решив сначала разобраться с оружием. Автомат мне, если честно, привычнее, чем игла с ниткой.
– Зашьешь? Хм-м-м-м…
Пальцы Тигренка… как бы сказать помягче… для тонких работ не совсем приспособлены. Разве что хирургом могла бы работать – когти по размеру, как кинжалы, и острые, как скальпели.
Но ножны для ее втягивающихся кинжалов – то есть собственно пальцы – даже в предохранительную скобу «Сайги» не пролезают, а если смогут вдеть нитку в иголку… для такого фокуса нужна игла с добрый лом размером и толстая веревка вместо нитки.
Лия второй раз за день демонстрирует мне свои запястья. Браслеты теперь на них другие – без трубочек с острыми гранеными спицами, но тоже самодельные, бисерно-стеклярусные, с какими-то висюльками из перышек, крошечных резных фигурок, чего-то еще…
– Я сама сплела, – хвастается Тигренок. – И те, что носила днем, тоже. Снимай одежду, через час занесу готовую.
Врет, ясное дело… Кто-то за нее выполнит тонкую работу, а она принесет результат. Не хочу ломать голову, зачем ей такое вранье, но решаю пресечь его раз и навсегда.
– Давай ты прямо здесь зашьешь, а? Заодно посидим, поболтаем… давно ведь не виделись.
Интересно, под каким предлогом откажется?
– Хорошо, зашью прямо здесь. Ты пока раздевайся, а я схожу за своими инструментами…
Понятно… Не стала врать в глаза, а до завтра придумает какую-то важную причину, не позволившую вернуться.
Не угадал… Опять я ошибся в Тигренке.
Она вернулась, и вскоре мы сидели рядышком, этак по-семейному, на одном диване – ацетиленовая лампа у меня хорошая, яркая и с мощным рефлектором, но лишь одна, так что поневоле приходилось тесниться, чтобы каждый мог работать в круге яркого света.
Я продолжал возиться с оружием, несколько потеснившись, сдвинув вольготно разбросанные по столу детали. А Лия зашивала одежду. Она реально и вполне уверенно зашивала мою одежду!
Разумеется, метод ее весьма отличался от общепринятого. Иглу Тигренок держала не в своих подушкообразных пальцах, а в каком-то инструменте наподобие щипцов или зажима. Игла тоже была необычная – не прямая, а изогнутая в виде полумесяца, к тому же с разрезным ушком: заправить в нее нитку было значительно легче, но все равно Лия выполнила эту операцию другим специальным инструментом…
Шила она, конечно же, медленнее, чем швея с обыденным устройством пальцев. Но шов, насколько я мог судить, получался ровный и прочный.
– Где ты раздобыла все эти причиндалы?
– Иглы – хирургические, их здесь было много – на операциях использовали однократно, потом разрешали брать. Вот это – иглодержатель, тоже хирургический, я его, стыдно сказать, попросту стащила у медиков… А вот эту штуку привез мне твой отец из-за Периметра, она придумана для людей с артрозом и с другими нарушениями моторики пальцев. Но ведь ты, Питер, кажется, хотел поболтать? Расскажи мне про Хармонт… Я почти его не помню, воспоминания какие-то смутные, как о давних снах…
Начинаю рассказывать, стараясь, чтобы мой рассказ не слишком противоречил постулатам здешней религии… В основном живописую окружающие Зону леса – там и вправду есть где порезвиться женщине-тигрице, долгие годы прожившей взаперти на Новой Голландии.
Говорю, а в голове вертится мысль: зря затеял это испытание… Да и первое, на площадке для велотриала, – наверное, зря.
Лия сидит слишком близко… И ее легкий будоражащий аромат кружит голову все сильнее и сильнее…
Феромоны, вспоминаю я термин. Эта штука называется феромонами и бьет мимо сознания, прямиком по центрам мозга, отвечающим за половую активность.
Интересно, Тигренок сама-то понимает, что с ней происходит и как «это» воздействует на окружающих?
По счастью, моя возня с оружием завершается – два более-менее боеспособных автомата собраны, не понадобившиеся детали отправляются в коробку.
Сворачиваю рассказ о Хармонте и отправляюсь со свечой на кухоньку, поставить чайник на спиртовку… Заодно выпиваю залпом стакан холодной воды. Наваждение постепенно отпускает.
Когда возвращаюсь, Лия говорит, кивнув на автоматы, лежащие на краю стола:
– Ты завтра, Питер, спили с одного из них спусковую скобу. Для меня. Я ведь изрядно стреляю… Поверишь на слово или устроим новую проверку?
