биологических лет, потом восемьдесят, и надо либо присматривать участок на кладбище, либо срочно вставать под твои знамена?
– Ну что ты, Петр… Это стало бы банальным шантажом, я до него никогда не опущусь. Да и опустился бы – какой смысл кого-то затаскивать под знамена силком? Чтобы заполучить потенциального дезертира и изменника? Нет, Петр, все гораздо проще: ты поимел, что просил, и заплатил, что положено. Сейчас тебе примерно сорок два года. В следующем году станет сорок три и так далее… Если будешь себя беречь, участок на погосте в число твоих приоритетных надобностей пока не входит.
Мы идем по дорожке, огибающей берег озера, и сейчас как раз оказываемся напротив острова. На нем зеленеют деревья, над их кронами поднимаются шатровые крыши каких-то строений. Что за строения, толком не понять – озеро подернуто туманом, очень знакомым чуть маслянистым туманом, и у меня возникает подозрение, что здешний Кенсингтонский сад находится вовсе даже не в Лондоне, а в питерской Зоне… Зеленой траве и зеленым деревьям, разумеется, в Зоне не место, но разве можно требовать детальной точности от сновидения?
Плащ кивает на остров:
– Мне надо туда. Тебе, я полагаю, тоже. Составишь мне компанию?
На берегу, рядом с нами, – небольшой причал. К острову, точно напротив, приткнулся такой же, однотипный. Возможно, между причалами курсировала лодка или даже небольшой паром, но сейчас ничего похожего поблизости не видно…
– Вообще-то мне надо в Хармонт, – говорю я. – Но если приглашаешь, загляну сначала на островок.
– Приглашаю, приглашаю… Пригласил бы надолго, и вместо Хармонта, но ведь тебя, Петр, если ты что-то вобьешь себе в голову, не переубедить и не остановить.
Да, я бываю упрямым… Многие пытались меня остановить, и где они сейчас?
Однако любопытно, как Плащ собирается очутиться на островке… Левитация? Водохождение? Телепортация?
Он шагает с берега прямо на воду (та слегка прогибается, но выдерживает), делает приглашающий жест…
Ну, меня таким и наяву не удивишь. Мой знакомый мутант Водо-Мэр не только по воде ходить умеет – он ее может носить без какого-либо сосуда, в виде шара, удерживаемого лишь силой поверхностного натяжения.
Я шагаю на поверхность озера, встаю рядом с Плащом. Вода упруго пружинит, но выдерживает наш общий вес. Главное, далеко не отходить от спутника… Хотя можно и отойти для эксперимента: вдруг в этом сновидении и у меня прорезались новые умения?
Мы двинулись к острову и прошагали почти половину пути, я что-то спрашивал, Плащ лишь отмахивался: сейчас, дескать, все сам увидишь…
Увидел… Но не на острове, туда мы не дошли. Случайно опустил взгляд, вода оказалась на удивление прозрачной, но вместо дна, водорослей, рыбок и прочего я увидел какие-то смутные силуэты – один большой, громоздкий, в окружении других, поменьше…
Чем дольше я всматривался, тем лучше различал детали, словно прозрачность озера улучшалась с каждой секундой. Наверное, она и в самом деле улучшалась.
Машина… Внедорожник, передние двери широко распахнуты. А фигуры вокруг – люди, неподвижно застывшие в разных позах.
И вся эта композиция не лежит на дне – зависла в толще воды. Да какой, к чертям, воды! Я вдруг понял, что под нами вовсе не вода, а Ю- жидкость.
Встречаются в Маркизовой луже (в той части Финского залива, что стала Зоной) так называемые Ю-банки: большие, до километра в диаметре, линзы не совсем обычной жидкости. Даже совсем необычной – в ней тонет все, что не должно тонуть: дерево, пенопласт, спасательные круги и жилеты… Тонут любые придуманные людьми суда и плавсредства. Плавали бы в Маркизовой луже рыбы – тоже бы тонули на Ю-банках.
Казалось бы, закон Архимеда там отдыхает. Нет, он работает, но такая уж там жидкость. На вид вода водой, а плотность на поверхности, как у жидкого водорода. Даже мой знакомец Водо-Мэр не смог бы ходить по ней…
Ю-жидкость теоретически должна бы при такой низкой плотности активно испаряться и довольно скоро испариться вся… Не испаряется. Феномен.
Ближе ко дну плотность линзы растет. Неравномерно, скачками. Короче, любые придуманные людьми суда и плавсредства, заплывшие на Ю-банку, тонут и зависают в толще линзы.
Внедорожники, разумеется, тонут тоже, они и в самой обычной воде тонут, но до дна не опускаются только в линзах квазиводы… Вместе с людьми висят не то в газе, не то в жидкости.
Я понял, что все здешнее озеро целиком и полностью заполнено Ю-жидкостью. Нормальной воды здесь нет, она в Ю-жидкости тоже тонет, никак с последней не смешиваясь. Оттого возле Ю-банок всегда сильное течение, на поверхности направленное к линзе, у дна – обратное. Но в здешнем озере никакого тока воды не заметно…
В облаках над головой появляется круглый разрыв, я не удивлен, этот трюк Плаща мне уже знаком.
Показавшееся солнце пронизывает лучами глубину, словно громадный театральный прожектор. Первым делом я узнаю машину: это же мой собственный «Лэнд Ровер», который должен сейчас мирно стоять в Ульянке, в отстойнике!
Потом начинаю узнавать людей…
Отец… Неподвижное лицо мрачное и сосредоточенное, а руки подняты над головой, словно он до последнего пытался выплыть, вынырнуть, прорваться
