стрелять метров на тридцать. «Пули» самонаводящиеся на тепло, находящие дырочку-щелочку в любой защите и гарантирующие летальный исход с вероятностью сто процентов. Причем умирают подстреленные очень долго и очень мучительно.
Все бы ничего, да только я знал: Бурбон «чпокеры» не жалует и никогда ими не пользуется. А именно из «чпокера» я прикончил его закадычного приятеля Леденца. Вот и угадайте с трех раз: зачем Бурбон раздобыл эту игрушку и для кого таскает ее на поясе? У меня на сей счет имелись самые мрачные подозрения.
Пока я оценивал свои невеселые перспективы, Дракула перебрался наконец на берег, начал подниматься по откосу…
А я вдруг сообразил, что неуклюжая и медлительная его походка не совсем наигранная. Обычно он шлепает своими ступнями – перепончатыми и веслообразными, – как аквалангист, идущий по суше, шлепает ластами. Походка смешная, но достаточно бодрая.
Сейчас же ступни были скрючены, подогнуты внутрь, и воднодышащий мутант ковылял с трудом, едва не падая.
Бурбон и его присные едва ли заметили несуразность, не были они столь близко знакомы с Дракулой. Водоплавающие существа не отличаются проворством на суше, обычное дело.
Но я-то сообразил: что-то Дракула тайком пронес на берег таким вот экзотическим способом. Что именно, тоже нетрудно догадаться, исходя из сложившейся обстановки: две гранаты РГО, что же еще…
Авантюрист… Все ведь попадем в зону разлета осколков.
Впрочем, единственная идея, вертевшаяся у меня в голове, отличалась не меньшим авантюризмом. Но размахом и масштабом превосходила задумку Дракулы.
Я решил: если в самое ближайшее время Тигренок и отец не объявятся – взорву мост, и будь что будет.
Пусть уж высшие силы решают, кого минует железный или каменный обломок, а кого нет. Повезет и не зацепит – появится время выдернуть «стечкин» и начать панихиду с танцами. Не повезет – смерть в любом случае будет менее болезненной, чем от прорастающих сквозь органы и ткани отростков «ведьминого гнезда».
Но панихиду с танцами – в самом прямом смысле с танцами – начал не я со взрывчаткой и «стечкиным». И не Дракула с гранатами. И не Тигренок с папашей, неведомо где застрявшие.
Начал Наг-Каа.
Сначала я не понял, что Наг обращается ко мне – негромкое шипение оказалось практически не модулированным.
Кое-как все-таки разобрал:
– Ш-ш-штой х-хде ш-ш-штоиш-ш-ш-шь, ш-ш-ш-шакрой х-х-хлаза…
Наивный… Его аномальный эффект – «Танец Каа» – был мне хорошо знаком, я сам проводил серию опытов. Это не суггестия в чистом ее виде – мысли Наг, танцуя, не внушает, он вгоняет зрителей своего танца в некий ступор, в паралич, делает легкой добычей. Причем работает не только видеоряд танца, но и некие колебания, возникающие при нем (зажмурившись или отвернувшись, эффект можно ослабить, но полностью от него не спасешься).
Беда в том, что на кроликов и прочих существ со схожей нервной организацией Наг действует без осечек. А люди вполне способны противостоять его гипнозу… Тем более такие, как звероловы, – они настороже, на взводе, готовы к любым неприятным сюрпризам. Не сработает… Придется-таки взрывать мост.
Все шло к тому… Жукер уже покинул ковчег, присоединился к Дракуле, стоявшему под прицелом двух автоматов. На борту осталась только Зайка, сейчас на берег выгонят и ее, а от отца и Тигренка до сих пор ни слуху ни духу…
Между прочим, тот из «шестерок», что ходил с помповушкой, бочком, аккуратно придвигался к Нагу. Наверняка готовился всадить в самого опасного из зверолюдей пару-тройку шприцев с обездвиживающим снадобьем. Этим танцевальный номер Каа и закончится вместо аплодисментов и цветов исполнителю.
В общем, глаза я не закрыл, решив, что Наг-Каа свои силы переоценивает. И видел, как легко, даже изящно скользнуло вперед бревнообразное тело человека-змея, как свилось в двойную спираль, как распрямилось и тут же вновь свернулось в фигуру, не имеющую названия, но знакомую мне по давним опытам… Маленькие и слабосильные руки Нага были сейчас плотно прижаты к корпусу, человеческого в его облике почти не осталось: гигантская змея танцевала свой танец.
Дальше началось непонятное.
Тело и мозг начали тяжелеть, наливаться свинцом, я резко тряхнул головой, зная, что это поможет, развеет дурман…
Не развеяло. Голова даже не дернулась. Руки безвольно повисли плетьми. Я рванулся изо всех сил, но ни одна мышца не шевельнулась… А потом желание рваться куда-то и что-то делать исчезло само собой. Хотелось лишь одного: стоять и любоваться танцем змеи.
Чем оцепеневший, одеревеневший Питер Пэн и занимался… Что делали в то же время остальные зрители, я не знал, не видел, абсолютно ими не интересовался. Весь мир сжался, сузился до небольшой утоптанной площадки нашего бивака. И остался в этом крохотном мирке единственный обитатель – танцующий удав. И не было отсюда выхода, и уходить не хотелось.
Выстрел раздался где-то невообразимо далеко, в другой галактике, и не имел никакого значения, непонятный и никому не интересный звук…
