А он все наслаждался трапезой, глядя мимо пленника. Клир тем временем тяжело сглатывал и не отрывал глаз от стола.
Кубок опустел. Олвин неторопливо взял штоф с вином и столь же неторопливо подлил себе. Сделал большой глоток и шумно выдохнул.
«Вот она, пытка, – думал Ментан. – Не железом и огнем истязают – голодом. Просто привели меня поглазеть, как он жрет!»
Вдруг Олвин вперил взгляд в Деранса.
– Ты голоден? – произнес опальный вестник.
Ментан вздрогнул. Слова? С ним говорят? Он завертел головой, словно искал тех, к кому мог обращаться Тоот на самом деле.
– Клир девятого пера Деранс Ментан, что ты башкой вертишь? Ты голоден? – строго повторил вопрос Олвин.
– Д-да… конечно… – закивал пленник. «Еще спрашивает, будь он проклят!»
– Тогда я могу предложить тебе выбор. Возможность первая.
Олвин протянул руку и сдернул одну из тряпиц на малом столике. Под тряпицей оказались весы. Тяжелая подставка из бронзы и две покачивающиеся плоские чаши.
– Ты выберешь еду с этого стола. Любую. И сколько пожелаешь. Мы положим ее на одну чашу весов. Затем я возьму нож, отрежу кусок твоей плоти и положу на другую чашу. Если чаши не уравновесятся, мы добавим еды на одну или твоей плоти на другую. Ты получишь еду, когда чаши будут весить одинаково.
– Что-о? – Ментан дернулся на стуле. – Зачем! Вы не можете!
– Хм, – нахмурился Олвин. – Ты сидишь привязанный к стулу и говоришь мне, что я могу, а чего не могу?
– Вы не так меня поняли!
– Ты сказал, что я дурак?
– Нет!!! – заорал Ментан. – Чего вы хотите?!
– А вот это хороший вопрос. Я хочу не так уж и много. И если ты пойдешь мне навстречу, то получишь еду, а твое бренное тело не пострадает.
Олвин сдернул вторую тряпицу. Под ней была серебряная чаша, похожая на те, в коих подавали на пирах фрукты и ягоды. Рядом с ней лежали серые бруски и шар с иглой.
– Скажи для начала, что это.
Ментан снова сглотнул, уставившись на чашу и бруски.
– Так вот оно что… Вот зачем все… Ты выкрал… это…
– Что – это?
– Самописец! – обреченно выдохнул клир.
– Самописец? И для чего он?
– Это великая тайна…
Олвин перевел взгляд на Шона Арчера:
– Отрежь ему ухо.
За спиной Деранса послышался шорох вынимаемого из ножен клинка и скрип половиц под ногами Шона.
– Нет! Подождите! – задергался Ментан.
Тоот поднял руку.
– Ты же сказал, что это великая тайна. Мне теперь хочется узнать, насколько она велика. Стоит ли она твоего уха? А может, двух? Какова цена? Добавить к ушам десяток пальцев? Оскопить тебя? Выколоть глаза? Насколько дорога для тебя эта тайна?
Олвин говорил совершенно спокойно, и это спокойствие наводило ужас.
– Я скажу! Не отрезайте ничего!
Ментан наклонился так, что едва не рухнул вместе со стулом, но Арчер, схватив за спинку, удержал.
– Говори. Но говори правду.
– Это самописец для обмена посланиями…
– Поясни, – прищурился Тоот.
– Он… пишет послание… Это трудно объяснить…
– Зато ухо отрезать легко. Так что найди слова, я очень тебя прошу.
– Послушайте… Это… особая магия…
– Ближе к делу, Деранс, – вздохнул Олвин.
– Представьте, что можно отправить послание без вестовой птицы, без лисицы, без вестника. Просто берешь особый стилус и пишешь им на вощеной дощечке. Дощечка расположена над самописцем. Игла на шаре повторяет движения кончика стилуса с нижней стороны. Другой самописец
