в его пальцы.
Багор изумленно охнул, слегка выпустив парня, но тот не успел отпрянуть назад, так как через мгновенье в его лицо летел увесистый кулак. Голова Анару взорвалась болью, перед глазами, потрескивая, хороводом пронеслись разноцветные искры.
— Помогите! — прокричал он, обреченно оглядываясь по сторонам. Вдали мелькнул белый силуэт яхты, которую они так долго и упорно искали с этим безумным белым господином. И из-за которой сейчас его, похоже, будут убивать.
Багор приблизил к нему свое раскрасневшееся, искаженное в ярости лицо.
— Извини, но дело не в твоих сраных киви. Мне не жалко какой-то двадцатки. Просто ты меня видел и наверняка запомнил, — процедил он и с силой ударил лбом в лицо Анару. Хрустнул сломанный нос, толчками запульсировала кровь, ярко блестевшая в лучах уходящего солнца. Тело парня обвисло, словно тряпичная кукла.
Багор выпустил воздух сквозь сжатые зубы и пнул ногой уже бесчувственного новозеландца.
— Я справлюсь и без тебя, придурок, — громко и членораздельно сообщил он. — А ты будешь клянчить свои сраные киви у чертей, сидя в горшке с собственным кипящим дерьмом.
Сопя от натуги, он поднял тело Анару и уже намеревался перекинуть его за борт катера, как вдруг остановился.
— Нет, парень, — пробормотал он. — Вы живучие, я знаю. Вдруг ты очухаешься в воде и еще уплывешь куда-нибудь?
С этими словами Багор подвинул Анару так, чтобы его шея лежала на борту. Ухмыльнувшись, он нанес ужасающий удар ребром мозолистой ладони в горло парня. Анару захрипел, его тело выгнулось дугой, как от мощного разряда тока, пальцы судорожно стиснулись в кулаки и тут же разжались.
— Вот теперь все нормально, — с удовлетворением кивнул Багор, сталкивая труп в океан. С тихим плеском труп молодого человека ушел под воду.
Перегнувшись за борт, убийца смочил ладони в прохладной воде, после чего вытер об джинсы.
«Ну вот, одной проблемой меньше».
Он взглянул на часы.
— Когда стемнеет, я приду к вам в гости, ребятки, — тихим голосом произнес он, глядя на безмятежно дрейфующую яхту. Расстояние между ней и катером не сокращалось и не увеличивалось, и это было хорошо.
Багор мечтательно улыбнулся, но при этом глаза его источали мертвый холод.
Солнце почти полностью скрылось за горизонтом.
Периоды реальности и зыбучего беспамятства стали почти неразличимыми, постепенно слившись в монотонную непрекращающуюся пытку.
Неравномерно стреляющая боль, наконец, чуть притихла, уступив место полному онемению, и даже когда Павел пытался двигаться, едва ли он испытывал какие-либо ощущения от этого.
Восприятие действительности притупилось, дыхание вырывалось наружу с хриплым свистом, глотка разбухла от жажды и нестерпимого зловония, которым было заполнено нутро стеклянной тюрьмы. Казалось, легкие неторопливо поджаривали на медленном огне, изредка проворачивая на углях, будто шампур с мясом. Даже переломанные руки с ногами почти не болели, хотя Павел крешком глаза мог видеть левое запястье. Пальцы скрючены, как у сожженного дерева, место разлома потемнело и раздулось, как наполненная водой грелка.
Лишь гулко бухающее в груди сердце напоминало о том, что жизнь все еще теплится в его умирающем теле, теле двадцативосьмилетнего мужчины.
«Плевать, — сонно думал Павел. — Все равно скоро сдохну».
«Сдохнуть? — так же медленно и лениво спросил внутренний голос. — А как же Багор?»
Искусанные, покрытые корочкой запекшейся крови губы Павла искривились в глупой улыбке.
Багор…
Как это сейчас кажется глупо и несерьезно! Как странно!
Багор, Веста… яхта…
Мысленно проговоривая эти слова про себя, Павел ощущал себя фантастическим пришельцем из другой галактики.
Ничего больше не имеет значения.
Они там. Веста, Багор, его приятели в Москве, старенькая больная мать, о которой он почти забыл… Они там, в другом мире.
А он здесь.
Замурованный заживо в капсуле из толстенного стекла. Которое, наверное, даже не разрезать лазером.
Внезапно раздавшийся звон заставил его приоткрыть налившиеся свинцом веки.
И хотя яхта медленно погружалась в плотные сумерки, Павел кое-что увидел. Сквозь склизкое месиво из масла и собственных испражнений его в упор рассматривала Веста.
