— Выспался, что ли?
— Да вроде… Есть хочется, — признался Джек.
— После подъема рубанем, — обнадежил Дик, укладываясь. — Тебе сапоги снять не хочется?
— Нет, — чуточку удивленно ответил Джек.
Дик повернулся к нему и признался:
— А мне во время таких рейдов на третьи сутки страшно хочется как следует вымыться. Или хотя бы сапоги снять. Я в лагере первым делом в душ бегу.
Джек не нашел, что ответить. Как и многие подростки, каким он был еще недавно, англичанин не отличался особой чистоплотностью и в душ залезал только после активного родительского прессинга, тем более что бойлер надо было долго растапливать.
— Неужели ты правда с фермы? — неожиданно даже для самого себя спросил новозеландца Джек.
— А что? — Дик лежа осторожно потянулся. Эрих во сне пихнулся локтем.
— Да знаешь… — Джек замялся. — Ты так говоришь, стольким интересуешься… Фермерские ребята — они крепкие, ну и вообще положительные, но интересуются не очень многим. У нас в школе были.
— Нет, я правда фермер, — усмехнулся Дик. — «Лайохерт» в долине Сканди. Просто у нас в поселке в двух милях… трех километрах… а, ну да, двух милях, — он тихо засмеялся, — там огромная библиотека. Там был какой-то исследовательский центр, не наш, американский. Когда все началось, его эвакуировали, успели, а библиотека осталась. Туда очередь на книги со всей округи. Ну и я там пасся в свободное время.
— А правда, что ты ботинки на книги по истории обменял… ой. — Джек смутился: предполагалось, что он спал во время того разговора.
Но Дик только усмехнулся:
— Слышал? Ну обменял. А ты что, босиком не бегал?
— Бегал… даже в школу… но не по снегу же… — Дик промолчал, и Джек, решив, что разговор ему неприятен, сменил тему: — Эндрю сказал, что ты хороший следопыт.
Дик пожал плечами:
— Я неплохой следопыт. Начал охотиться с девяти лет, с восьми даже. У нас в семье все охотятся.
— А семья большая?
— Отец, мать, дед с бабушкой, трое старших братьев… Отец и братья сейчас тоже воюют, тоже в Африке, только на самом юге. Вторая пехотная новозеландская бригада Его Величества. Я последним из мужчин ушел. Нет-нет да и думаю: как там наши на ферме? Был в отпуске — почти все время работал.
— Зачем же ты пошел? — спросил Джек. — Я знаю, последнего мужчину с фермы не берут даже добровольцем…
— Зачем… — непонятно повторил Дик. — Понимаешь… меня отец так приучил: если кто-то работает, а ты — нет, значит, он работает за тебя. А война — это работа. Мужская работа. Свою работу я делаю сам. За малейшую хитрожопость в этом вопросе отец меня сек, и правильно делал… — И он прочел по-русски:
Густав неожиданно подскочил во сне, словно его ударили током. Сел, сжимая голову руками, обалдело смотрел вокруг. Его трясло.
— С добрым утром, — хмыкнул Дик, поворачивая к нему голову.
— А? — Густав сглотнул. — У… Мм…
— Спи, — предложил Дик, — все нормально.
— Боюсь, — признался Густав. Шмыгнул носом и убито сказал: — Он мне снится. Тесак не дает вытащить… — поляка передернуло снова.
— Так. Ясно, — подвел итог Дик. И полез в нарукавный карман. Извлек плоскую аптечку, достал из нее серый тюбик, свинтил колпачок и выбил на ладонь зернистую серую таблетку. — Открой пасть, глотай, не запивая, и ложись.
— Что это? — опасливо спросил Густав.
— Цианистый калий с беленой и стрихнином, чтоб не мучился… Глотай, не бойся. Это метапроптизол.
Джек с интересом посмотрел на таблетку. Он слышал в лагере об этом «лекарстве против страха», но в руках не держал. Нагрузки в лагере были
