— Ты наверное хотел сказать,
— Осторожней, — улыбнулся Брендан, — не забывай, что ты говоришь с укротителем львов!
Элеонора знала, что он всего лишь пошутил, но в этой шутке была доля правды. Брендан стал вести себя как совсем другой человек. Все это не сулило ничего хорошего.
36
Оставшуюся часть дня Уолкеры и Уилл провели в императорской ложе. Несмотря на отчаянное желание вернуться домой и беспокойство за своих родителей, они с полной уверенностью могли сказать себе, что с ними обходились с особыми почестями.
Сначала их провели по Колизею под ликующие крики толпы, которой Брендан махал при любом удобном случае. Больше десяти минут он упоенно вышагивал с величественным видом, словно рок-звезда, пока они, наконец, не подошли к воротам под императорской ложей. Там они прошли через потайной, охраняемый стражей ход и оказались на платформе, которая напоминала собой подъемник на смотровую площадку небоскреба. Она доставила их в императорскую ложу, откуда открывался вид и на зрителей, и на арену. Черноволосая женщина, повсюду сопровождавшая Оципуса, щелкнула пальцами, и тут же появились несколько слуг с подносами, полными всевозможных яств: маслины, свежеиспеченный хлеб, сыры и вино, а также жареный молочный поросенок, на которого Корделия смотрела с отвращением. В то время, как Уилл без стеснения вытащил яблоко изо рта поросенка и, откусив почти половину, заявил: «Чудненько».
— Ты хоть представляешь, сколько у него может быть слуг? — восхитился в ответ Брендан. Он уже раскинулся на покрытом золотыми покрывалами диване, стараясь не смотреть на краснеющих девушек, которые стояли в стороне и подносили еду.
— Это вовсе не слуги, — заметил Уилл. — На латыни их называют servus[21], но при этом плату за свою работу они не получают. Это его рабы. — Уилл повернулся к Корделии. — Не забывайте, я учил латынь в школе.
— Впечатляет, — ответила Корделия, закатывая глаза.
— Как думаете, мне позволительно говорить с рабынями? — спросил Брендан. — Они смотрят на меня! И улыбаются! А вон та рыженькая… подмигнула мне!
— Брендан, они не для развлечений, — осадил его пыл Уилл. — Они здесь такие же пленники, как и мы.
Корделия сжала руку Уилла:
— Ты в школе еще и гендерные исследования изучал?
По лицу Уилла было видно, что это ему ни о чем не говорит:
— Что это за исследования?
— Погодите, — вмешался Брендан, — я думал, что я им нравлюсь! Мне казалось, им нравятся мои шутки!
— Кто-нибудь хоть раз смеялся над твоими шутками? — спросила Корделия.
— Ну… нет.
— Брен, не переживай. — Элеонора погладила его руку. — Однажды ты встретишь девушку, которая оценит твой юмор.
Брендан тут же вспомнил Селин — девушку, которую он встретил во время прошлых путешествий. Наверное, Селин бы тут же заявила, что угнетающего свой народ императора следует свергнуть. То же самое могла сказать и Корделия, но Селин была симпатичнее! Но это уже не имело никакого значения. Она была в мире другой книги. С этими грустными мыслями Брендан набросился на свинину.
— Ребята, — обратилась к ним Корделия, — мне кажется, что после еды нам стоит уносить отсюда ноги. Нужно вернуться в дом, который, к счастью, все еще стоит посреди арены. Думаю, что римляне захотят его убрать.
— Зачем нам возвращаться в Дом Кристоффа? — удивился Брендан, вытирая жир с подбородка.
— Потому что нам нужно найти способ вернуться домой. Для этого нам следует поискать в библиотеке другую книгу вроде «Книги Судьбы и Желаний», которая сможет доставить нас обратно к родителям.
— Я тоже хочу их увидеть, — заметил Брендан, — но разве нам обязательно
— Нет, Брен, они
— И что? Вы же со мной. Что плохого в том, чтобы быть моей свитой?
— Будем считать, что я этого не слышала.
— Я просто не понимаю тебя. Ты скорее вернешься в дом, где нас чуть не сожрали львы, чем останешься здесь есть маслины и запивать их чудесным вином?
