Поэтому и крик у меня был примерно такой: «А-а! А-а! А-а!» Это мы перескакивали с одной ступеньки на другую.
И вокруг темень, хоть глаз выколи. А у меня руки заняты, я же за щит держусь, чтобы ехать на нем, а не на собственной пятой точке или того хуже — не катиться кубарем. Мне моя шея, а также ребра, руки, ноги и прочие части тела еще дороги.
— А-а! А! — на последнем взвизге мы с щитом во что-то врезались и покатились все-таки кубарем в обнимку, а я прикусила язык и замолчала.
И лишь умолкнув, я услышала грохот, доносящийся откуда-то сверху, и крик Марко:
— Элисса?! Ты где? Что, хрын всех задери, прои…
Мой сосед умолк, вероятно, обнаружив дыру в стене. А я тяжело дышала, прислушиваясь к собственному телу, и пыталась понять, что произошло и куда я провалилась.
— Эля? Элька? — сверху донесся встревоженный голос моего Блондинчика. — Рыжая, ты жива? Не молчи!
Говорить я пока не могла, но получилось пропищать нечто, что по моим представлениям означало: «Кажется, жива, но это не точно. И вообще, спасай меня скорее, мне страшно».
Наверху зажегся огонек, и я услышала торопливые шаги. Ну слава богам, сейчас меня вытащат…
— Эля? — передо мной на корточки присел Марко. — Ты цела?
Над его головой повис магический светлячок, и я наконец-то смогла осмотреться.
Так. Некое темное узкое помещение, похоже, тайный коридор. Повернув голову, я оценила лестницу, с которой только что совершила феерический спуск на своем верном щите. На самом верху в проломе горел свет. Это, значит, там моя ванная комната.
— Эля? Ты меня слышишь? — Протянув руку, парень коснулся моего плеча.
Не больно. Что уже радует, похоже, я ничего не сломала.
— Ыгы, — сквозь сжатые зубы выдавила я из себя. Разжать их пока не получалось. Пальцы — тоже. Они аж побелели, так я вцепилась ими в стальную кромку, и категорически не слушались меня.
— Элька? Встать сможешь? — тихо и участливо спросил Марко.
Глава 20
Встать — это хорошо. Встать — это просто замечательно! Я снова повернула голову и оценила ту позу, в которой находилась. Ой. Как неприлично! Все так же на четвереньках, максимально подтянув под себя колени. Что интересно — я умудрилась не потерять свои шлепанцы на каблучке с опушкой из перышек. А вот одета я совершенно неподобающе: в белые коротенькие кружевные панталончики и сорочку-разлетайку на тонких лямочках и с кружевной отделкой. Сейчас сорочка задралась и не прикрывала даже ту часть, на которой я обычно сижу.
— Симпатичная пижамка, Рыжая. — Подцепив одним пальцем свисающий край сорочки, Марко оценил изящество кружевной отделки. — И поза у тебя… м-м-м… очень симпатичная. Но давай, я все же помогу тебе подняться.
Не дожидаясь моего согласия, он встал, аккуратно подхватил меня под мышки и вздернул вверх.
— Стоишь? — спросил через секунду.
Ну… как бы честно сказать? Почти. Ноги трясутся, руки дрожат, способность говорить еще не вернулась, но в целом, можно сказать, что стою.
Убедившись, что я не заваливаюсь и не оседаю на пол, он отпустил меня и, обойдя, встал лицом к лицу.
— Эля, объясни мне, неразумному. Зачем ты пробила стену? Откуда эта странная тяга к разрушениям?
— Я паука убивала! — От возмущения ко мне вернулся дар речи.
— И как? — подавился смешком Марко. — Убила?
— Вряд ли он выжил, — подумав, произнесла я и попросила: — Разожми мне пальцы, пожалуйста. Я не могу сама щит выпустить.
Выполняя мою просьбу, белобрысый продолжал задавать вопросы:
— И что, такой большой оказался паук, раз нельзя было прибить его тапочкой, а пришлось с размаху стальным щитом? Да и вообще, Элька. Я тебя не узнаю. Свинохряка спалила, медвелаков — тоже. А паука вздумала победить грубой физической силой.
— Он мне чем-то напомнил тебя, — состроив серьезную мину, мило похлопала я ресничками. — Ты с таким же выражением лица шел к мавкам. И этот — сидел и смотрел на меня. Я, правда, глаз его не видела, они шерстью заросли, наверное. Но точно знаю, смотрел. Просто я чуток не рассчитала сил.
— Отдавай мне свой щит, Рыжая.
Он справился с моей судорожной хваткой и забрал мой тазик. Я сначала кивнула, потом глянула на себя, пискнула, выхватила щит обратно и прикрылась им.
— Не отдам!
