Посмотрел на сидящего на полу Якова, на его сыновей, прошел к стойке и заглянул на кухню.
— Вот ведь как у вас теперь весело, — сказал Круль. — Что ни посещение бара или кабака — стрельба! Это у вас всегда так или только передо мной выеживаетесь?
— Рот закрой…
— В наше время… — начал Круль.
— Ты сам передачки возил от Джека? — перебил его Иван. — Было?
— Было, — не стал отрицать Круль. — И что?
— Они уже больше десяти лет на галат работают. Ты когда ушел? Пять лет назад?
— Четыре с половиной. Но получается, и я в этом участие принял. Обидно… — Круль присел возле Якова на корточки. — Помнишь меня, паразит?
Яков посмотрел на него и всхлипнул.
— Тебе теперь в монастырь нужно, Яков, — ласково сказал Круль. — Если попадешь в наши места, то я лично тобой займусь. Попрошусь в обслугу на пару лет, но ты неоднократно пожалеешь о содеянном.
Круль встал.
— Там ребята волнуются, сходи, успокой. Заодно вызови все-таки кого-нибудь из местных властей. А то как нагрянет еще человек двадцать, то-то повеселимся! И кстати, а что в ящиках?
Понадобилась вся целеустремленность и настойчивость Ивана, чтобы не застрять в Элате надолго. Местные безопасники, прибывшие в большом количестве на место происшествия, попытались Ивана и рейдовую группу превратить в фигурантов дела, пришлось связываться по телефону с Токаревым, выслушивать от него ругань по поводу раннего звонка, потом — по поводу всего произошедшего в общем и по поводу сволочи-Джека в частности.
Ну и элатским безопасникам также досталось.
Токарев быстро и доходчиво объяснил непонятливым разницу статуса Конюшни и какого-то там международного контингента. Капитан-американец попытался качать права на тему территориальности, распределения секторов и системы подчинения, но Токарев его перебил, ознакомил со своим видением родословной американца, с перспективой его дальнейшей карьеры и потенциальной угрозой противоестественной смены сексуальной ориентации.
— Да прости мне Господь мои прегрешения, — закончил тираду Токарев. — А чтобы не вводить меня в искушение, ты, капитан, сейчас примешь рапорт от Александрова и его людей и отпустишь рейдовую группу по маршруту. Можешь поцеловать каждого из них на прощание в задницу. Но это — по желанию. Вопросы?
Капитан скрипнул зубами, глянул искоса на Ивана, сказал в трубку: «Да» — и прервал связь.
Телефон зазвонил снова.
— И трубку не вешай, пока я не сказал, — сказал Токарев. — К тебе через несколько часов прибудут инквизиторы и вопрошающие. Обеспечь охрану этого Якова Якобсона с сыновьями, груза и кабака. И чтобы никакой информации не просочилось. Выставь охрану и молись, капитан, чтобы никто не проболтался. Иначе…
— Все? — спросил капитан.
— Дай трубку моему засранцу, — потребовал Токарев.
Иван взял трубку, внутренне содрогнувшись. Вот сейчас ТэТэ отведет душу… Вот сейчас…
— У вас там все в порядке? — нормальным голосом спросил Токарев.
— Да. Более чем. Джека бы получить для разговора…
— С ним я переговорю. От тебя что-то передать?
— Наилучшие пожелания.
Токарев помолчал.
— Так мы следуем дальше? — поинтересовался Иван.
— Естественно! И смотри там дальше, не лезь на рожон.
— Куда уж дальше! Я так полагаю, что свой норматив мы уже выполнили. Мне кажется, что с лихвой. Ребят предупрежу и сам буду тише воды и ниже травы…
— Круль как там?
— А что с ним станется? Живой. По мне — так слишком живой, но это мое субъективное мнение.
— Это… — Токарев замялся. — Ты сам под пули полез?
— А были варианты?
— Голова не соображает? Тебе сейчас…
— Это мое дело, — сказал Иван. — Только мое. И только я буду решать, самому идти под пули или ребят гнать.
— Не глупи… Я говорил с Шестикрылым и с отцом Стефаном. Есть варианты, — Токарев понизил голос. — На самом деле — есть. Ты только не
