– Ты действительно хочешь об этом поговорить, ведьмолов? Я не стыжусь. Я осторожен. Благодаря таким людям, как ты и твои приятели-дрюскели, мир стал опасным местом для таких людей, как я. Так было всегда, и не похоже, что станет лучше.
Кювей протянул руку и коснулся ладони Джеспера с лицом, полным мольбы.
– Пожалуйста, пойми. То, что мы сделали, что сделал мой отец… Мы пытались улучшить ситуацию, найти способ для гришей… – он показал жестом, будто на что-то давит.
– Подавить их силу? – предположил Матиас.
– Да. Именно. Чтобы нам было легче скрываться. Если гриши не используют свои способности, то начинают болеть. Они стареют, быстро устают, теряют аппетит. Таким образом шуханцы и определяют гришей, которые пытаются спрятаться.
– Я не использую свою силу, но, тем не менее… – Джеспер начал загибать пальцы, перечисляя свои доводы: – Во-первых: как-то раз я участвовал в споре и буквально съел корыто, до отказа набитое вафлями с кленовым сиропом, и чуть не попросил вторую порцию. Во-вторых: у меня никогда не было проблем с нехваткой энергии. В-третьих: я ни разу в жизни не болел.
– Нет? – спросил Матиас. – Болезни бывают разные.
Джеспер коснулся руками револьверов. Похоже, сегодня фьерданец был не в лучшем расположении духа.
Кювей открыл свой рюкзак и достал жестянку с обычной юрдой – той, которая продавалась на каждом углу в Кеттердаме.
– Юрда – это стимулятор, помогающий бороться с усталостью. Мой отец думает… думал, что в ней крылся ответ, который мог бы спасти наш вид. Если бы он подобрал правильную формулу, это позволило бы гришам оставаться здоровыми, не используя свою силу.
– Но все пошло не так, верно? – сказал Джеспер. Может, он действительно был
– Тесты прошли не так, как планировалось. Кто-то в лаборатории проболтался. Наши лидеры узнали о пареме и решили применить его в иных целях. – Он покачал головой и указал на свой рюкзак. – Теперь я пытаюсь вспомнить папины эксперименты.
– Вот что ты записываешь в свои блокноты?
– Я еще и журнал веду.
– Должно быть, он очень увлекательный. День первый: просидел в гробнице. День второй: снова просидел в гробнице.
Матиас проигнорировал Джеспера и спросил:
– И как, есть успехи?
Кювей нахмурился.
– Небольшие. Кажется. В лаборатории с настоящими учеными дело могло бы пойти быстрее. Я – не мой отец. Он был фабрикатором. Я же инферн. Я в этом не хорош.
– А в чем тогда? – поинтересовался Джеспер.
Парень окинул его задумчивым взглядом, а затем нахмурился.
– У меня не было возможности это узнать. В Шухане мы жили в страхе. Родная страна никогда не была нам домом.
Это Джеспер определенно мог понять. Он взял жестянку с юрдой и открыл крышку. Продукт был высокого качества, со сладким ароматом, высушенные цветы почти не крошились и сохраняли ярко-оранжевый цвет.
– Думаешь, если у тебя будет лаборатория и парафабрикаторов в распоряжении, ты сможешь воссоздать эксперименты своего отца и каким-то образом придумать антидот?
– Надеюсь, – ответил Кювей.
– Как он сработает?
– Очистит тело от парема? – полюбопытствовал Матиас.
– Да. Выведет парем из организма. Но даже если мы преуспеем, как его применить?
– Тебе придется подобраться достаточно близко, чтобы ввести противоядие или заставить кого-то проглотить его, – сказал фьерданец.
– И к тому времени, как ты окажешься в зоне досягаемости, тебя уже прикончат, – закончил Джеспер.
Он зажал между пальцами один из цветков юрды. В конце концов кто-нибудь додумается, как создать свою версию юрды-парема, и тогда один такой цветочек будет стоить целое состояние. Если сосредоточиться на одном из его лепестков, даже слегка, то можно почувствовать, как он раскладывается на мелкие составляющие. Он не столько их видел, сколько чувствовал – крошечные кусочки материи, которые складывались в одно целое.
Стрелок положил цветок обратно в жестянку. Когда он был маленьким и лежал в поле своего отца, то обнаружил, что может вытянуть цвет из юрды лепесточек за лепесточком. Одним скучным днем, таким же способом вытягивая цвет, он написал заглавными буквами матерное слово на западных пастбищах. Его отец пришел в ярость, но при этом страшно испугался. Он кричал, пока не охрип, отчитывая Джеспера, а затем Колм просто сидел и смотрел на сына, сомкнув крупные ладони вокруг чашки чая, чтобы скрыть их дрожь. Поначалу Джеспер думал, что папа злился из-за ругательства, но дело было совсем в другом.
«Джес, – наконец сказал он. – Больше никогда так не делай. Пообещай мне. У твоей мамы был тот же дар. Он принесет тебе только несчастья».
