Кулаки Нины сжались.
– Я развешу его внутренности, как гирлянды для вечеринок.
Инеж рассмеялась и опустила голову на плечо подруги.
– Я ценю твою решимость. Правда. Но этот долг выплачивать мне. – Она выдержала паузу. – Хуже всего был страх. После Ледового Двора мне казалось, что меня уже ничем не запугать.
Нина уткнулась подбородком в шелковистые волосы Инеж.
– Зоя говорила, что страх – это феникс. Можно тысячу раз смотреть, как он сгорает, но он все равно будет возвращаться.
Потребность в пареме была такой же.
К ним подошел Матиас.
– Нам скоро уходить. До рассвета осталось чуть больше часа.
– Что это ты на себя напялил? – поинтересовалась Нина, глядя на стеганую шапку и шерстяной красный жилет, который Матиас надел поверх одежды.
– Каз достал нам документы на случай, если мы остановимся в равкианском квартале. Мы Свен и Катрин Альфссон. Фьерданские перебежчики, ищущие укрытия в равкианском посольстве.
В этом был смысл. Если их остановят, Матиас ни за что не сможет выдать себя за равкианца, но Нина с легкостью сойдет за фьерданку.
– Мы женаты, Матиас? – спросила она, строя глазки.
Он сверился с документами и нахмурился.
– Насколько я понимаю, мы брат с сестрой.
К ним приплелся Джеспер, потирая глаза со сна.
– Что вы, это совсем не страшно.
Нина насупилась.
– Зачем ты сделал нас родственниками, Бреккер?
Каз даже не оторвал взгляд от бумаг, которые изучал.
– Потому что Шпекту было легче подделать документы именно таким образом, Зеник. Одинаковые имена родителей и место рождения. К тому же ему пришлось работать в сжатые сроки, чтобы удовлетворить твои благородные порывы.
– Мы совсем не похожи.
– Вы оба высокие, – попыталась найти сходство Инеж.
– А еще у нас обоих нет жабр, – сказала Нина. – Но это не делает нас похожими на родственников.
– Так перекрои его, – сухо отрезал Каз.
Вызов в его глазах было ни с чем не спутать. Значит, он знал, что у нее проблемы. Разумеется. Грязные Руки ничего не упускал из виду.
– Я не хочу, чтобы меня кроили, – возразил Матиас. Нина не сомневалась, что это правда, но подозревала, что он также пытался уберечь ее гордость.
– Да все с вами будет в порядке, – беспечно произнес Джеспер, пытаясь разрядить обстановку. – Просто сведите свои томные взгляды к минимуму и попытайтесь не лапать друг друга на публике.
С этим проблем быть не должно…
– Вот, – сказал Матиас, вручая ей светлый парик, который она использовала для работы со Смитом, и стопку одежды.
– Хорошо бы она была моего размера, – проворчала девушка.
У нее возникло искушение раздеться прямо посреди гробницы, но она подумала, что Матиаса может схватить удар от такой непристойности. Она взяла лампу и промаршировала в одну из боковых катакомб, чтобы переодеться. У нее не было зеркала, но она видела, что платье было поразительно безвкусным, а для маленькой вязаной жилетки у нее вообще не нашлось слов. Когда она вышла из прохода, Джеспер согнулся от хохота, брови Каза взлетели к линии волос, и даже губы Инеж слегка дрогнули.
– Святые, – кисло буркнула Нина. – Насколько все ужасно?
Инеж прочистила горло.
– Ну, ты и вправду выглядишь слегка…
– Обворожительно, – закончил Матиас.
Нина только собралась рявкнуть на него, что не оценила сарказма, но тут заметила выражение его лица. Парень выглядел так, словно кто-то вручил ему корзинку, полную щенков.
– Ты могла бы быть девой в первый день Рённигсджеля.
– Что такое Рённигсджель? – полюбопытствовал Кювей.
