револьвером и ножны палаша пропали, следовало ожидать.
– Ух… О-хо-хой… – Дронов со стоном сел, хватаясь за виски. От резкого движения внутри черепа будто взорвался паровой котел, но со странным эффектом – мужчину затошнило. К счастью, желудок был пуст, так что Николай просто посидел немного, дожидаясь, пока боль и тошнота пройдут. Вновь глянул вверх – зиндан, восточную яму-тюрьму, изнутри он видел впервые, до сих пор Бог миловал.
– Что ж, всякий опыт полезен… – прошептал Дронов и повысил голос: – Эй! Есть там кто?! Уй!..
Голова отозвалась на крик новой вспышкой боли, зато наверху наметилось движение. Кто-то склонился над решеткой, частично заслонив свет. Посмотрел немного и вновь отошел, ничего не сказав.
– Что ж, подождем, – хмыкнул Николай, садясь на грязный пол: в яме не было даже какого-нибудь дрянного матраса. Впрочем, и к лучшему – меньше шансов подцепить вшей.
– Надеюсь, у ребят все в порядке, – подумал он вслух. За себя капитан не боялся – почтенный серкер наверняка захватил его, чтобы шантажировать спутников и требовать «ноутбук» как выкуп. Дронова беспокоило лишь то, как отреагируют его бойцы на подобные вести. Унтер Черневой наверняка проявит благоразумие, но вот с казачьего урядника станется полезть в драку, а ведь большинство солдат в отряде – его. Станичникам вполне по силам прорваться сюда через полгорода и взять особняк штурмом. Только крови будет… И Саша окажется в опасности, даже если ее не возьмут с собой.
Почувствовав, как затылок понемногу отпускает, Николай встал и прошелся – два шага в одну сторону, два обратно. И еще раз. И еще. Он ничего сейчас не мог поделать, оставалось только ждать – и это ужасно раздражало. Так что капитан выплескивал всю свою злость в единственном доступном действии – ходьбе. Туда-сюда. Туда-сюда. Два шага, поворот, два шага, поворот…
Сколько времени он провел за этим занятием, Дронов не знал – часы у него тоже отняли. Однако когда небо начало темнеть, решетку с ямы убрали. Вниз кинули пару лепешек и спустили на веревке чайник с холодной водой. Потом веревку втянули и решетчатый люк вернули на место. Вновь стало тихо и невыносимо скучно. Николай быстро прикончил скудный ужин, после чего нашел себе новое развлечение – изучать чайник. Тот, как ни странно, оказался германским – на крышечке офицер нашел клеймо известной вестфальской фирмы по производству дешевой посуды. Судя по множеству вмятин и потертостей, жестяной бедолага проделал долгий и опасный путь, прежде чем судьба привела его в зиндан…
– Да, дружище, мы с тобой практически братья по несчастью, – усмехнулся Дронов, похлопывая «сокамерника» по блестящему боку. – Угораздило же тебя…
Так, в обнимку с чайником, он и привалился спиной к прохладной стенке, собираясь скорее уснуть. Ведь во сне и самые тягостные минуты проходят незаметно. Как говорится: «Узник спит, срок идет». Усилием воли выкинув из головы тревожные мысли, Николай сумел задремать…
Но дрема его вышла, к счастью, чуткой, беспокойной. Спустя какое-то время сквозь пелену сна до него донесся тихий голос. Вернее, голосок, настойчиво, но негромко повторяющий:
– Николай Петрович! Николай Петрович!
– Ась? Что такое… – заворчал офицер, неохотно просыпаясь.
– Слава богу, вы живы!
– Что? Саша?! – Дронова подбросило словно пружиной. Сон слетел вмиг. – Как ты здесь…
– Тш-ш-ш! – оборвала его девушка. Ее самой видно не было – только какое-то белесое пятно маячило сквозь решетку. – Молчите! Я вас выпущу.
Совершенно сбитый с толку, капитан послушно умолк. А юная стажерка тем временем отодвинула решетчатую крышку – с таким пыхтением и сопением, что на шум, по мнению Николая, должны были сбежаться все окрестные жители от мала до велика. Затем, натужно кряхтя, спустила вниз криво сколоченную лесенку. Дронов не стал терять ни секунды, тут же спешно вскарабкался наверх, торопливо осмотрелся.
Сада не было. Только утоптанная земляная площадка, ограниченная с трех сторон забором, а с четвертой – стеной жилого дома. К стене примыкал деревянный навес, под которым скучал на спущенных шинах вросший колесами в землю паромобиль с облупившейся позолотой на крыльях и чисто вымытыми стеклами – видимо, игрушка состоятельного хозяина, топлива для которой здесь не добудешь, даже имея деньги. И все это – задний двор того же особняка, очевидно. Где еще держать личную тюрьму?
– Саша… – Николай отыскал взглядом свою спасительницу. Та сидела на краю зиндана, держась за сердце и тяжело дыша. Облачена девушка была почему-то только в сапожки, брюки и тонкую рубашку, причем и одежда, и руки, и лицо маленькой сыщицы оказались измазаны чем-то черным.
– А? – Александра глянула на него широко распахнутыми глазами, все еще держась за грудь: она до сих пор не отдышалась.
– Где вся охрана?
– Нету… – девушка сглотнула, – …никакой охраны. Только у ворот. А остальные в сторожке, играют во что-то и вино пьют.
– А ты чего здесь одна?
– Я не одна, снаружи два казака, Джантай и… еще человек. Мы через ограду не смогли перелезть… Зато нашли незапертую дверцу, куда уголь загружают. – Шмыгнув носом, Саша нахмурилась. – Только я и смогла пролезть, и то… раздевшись. Лучше бы «спасибо» сказали.
– Сашенька… – Не найдя слов, офицер просто обнял девушку и поцеловал в светлую макушку – легко и без задней мысли, как ребенка. – Дураки они здоровые, как могли тебя отпустить…
