вероятной ловушки и проворачивает целую операцию по спасению незадачливого командира. Полностью сама, преодолевая даже некоторое сопротивление товарищей, – вряд ли казаки с большой охотой ее слушались. И что характерно – своей заслуги совершенно не понимает, полагая, что ничего особенного не сделала.
– И так ли уж я тебе нужен в конвое? – одними губами прошептал капитан, косясь на укутанную пледом «спасительницу». – Может, разумней было остаться с раненой Настей?
Поразмыслить на эту тему ему как раз и помешал Маниаз. Юзбаши, все так же одетый в гражданское, довольно бесцеремонно вошел в комнату, хлопнув дверью.
– Что?! – вскинулась разбуженная Саша, спросонья путаясь в пледе.
– Все в порядке, это наш доблестный сотник, – успокоил ее Дронов, ставя пиалу на блюдечко. – Садитесь, уважаемый Маниаз. Стол небогат, но кое-что для вас найдется. Впрочем, вы ведь не ранний завтрак разделить зашли?
– Думаете, если ваш язык мне неродной – издевки не почувствую? – угрюмо буркнул офицер-сипай, тем не менее опускаясь на подушки. Смерил взглядом собеседников – вещи тех постирали, и оба сидели в теплых халатах, причем девушке мужская хламида оказалась не по размеру, и она в толстых складках ткани тонула. Юзбаши сокрушенно вздохнул, покачал головой.
– Прошу прощения, – в тон ему ответил Николай, наклоняясь вперед и разворачивая самовар носиком к визитеру. – Пока вы не объясните, с чего вдруг воспылали к нам дружбой и поспешили на помощь, я буду испытывать к вам некоторую… настороженность.
– Не то думаете, – буркнул Маниаз, наливая себе воды без заварки. – Не ради вас все, о себе думал.
– Как это?
– Джабаль-бек – дурак! – Сотник вновь произнес это с такой злостью, что чуть не расплескал пиалу. – Старый, жадный… и дурак.
– Мне он показался опытным и проницательным человеком, – хмыкнул Дронов.
– Вот оттого он и дурак, что опытный, – поморщился юзбаши. – Столько лет дела вел – здесь, с Бухарой, с Хивой… С русскими не вел. Думает, с вами можно так же, как с другими.
– А вы так не думаете? – глянул капитан на хокандца с любопытством.
– Моя семья с вами давно дела ведет. А еще я был под Пишпеком в прошлом году. – Глаза сипая сверкнули, он сжал губы так, что те побелели. – Я там был, я видел, как четыре тысячи ваших солдат разбили наши восемьдесят тысяч. Как ваши пушки били всемеро дальше наших, как они и ваши летающие машины за полдня сделали из нашей армии груду мертвого мяса – рваного на мелкие куски и хорошо прожаренного, как на лагман. А вы потеряли меньше сотни. Я знаю, какие дерзкие письма пишет нашему хану ваш генерал-губернатор, – а он ведь даже не царь, слуга вашего царя, наместник! И он знает, что все равно сильнее хана…
Дронов и Саша молчали, не перебивая распалившегося хокандца. Николай в общем-то понимал его чувства, так как тоже участвовал в том бою и легко мог поставить себя на место вчерашнего противника.
– Человек с влиянием нашего серкера может похитить сотника хивинского или бухарского войска, точно зная, что потом уладит дело, – продолжил Маниаз уже спокойней. – И Джабаль-бек не понимает, почему с русскими должно быть иначе. Я не хочу думать, что может случиться, если он вам навредит. Потому просто убирайтесь из города… И постарайтесь не попадать в такие истории больше.
– Так он мне тогда объяснил, только подробней, – вставила Саша. – Я решила, что звучит логично.
– Понятно, – в задумчивости кивнул Дронов. – Но вы же служите серкеру, у вас не будет проблем, если возникнут подозрения на ваш счет?
– Я служу хану, – фыркнул сотник и одним глотком допил воду из пиалы – видимо, горло у него здорово пересохло. – А для серкера выполняю… некоторые услуги за достойную плату. В этот раз просто верну задаток. А может, и не верну. – Он усмехнулся по-волчьи. – Хан не был под Пишпеком, но у него достаточно ума… Если узнает, что едва не сотворил почтенный Джабаль-бек, – сам ему голову снимет с плеч. Даже палачу не доверит. Он и так рад, что сумел мир подписать прежде, чем ваши войска до столицы дошли…
– Значит, вы поможете нам выбраться отсюда?
– Да. Остаток ночи и день ждите. Вас будут искать, и здесь в первую очередь, но днем ничего сделать не смогут, даже если найдут. Я позабочусь. Вечером провожу вас до окраин. – Юзбаши встал. – Надеюсь, обратно вы поедете иной дорогой.
Не попрощавшись, он вышел, напоследок хлопнув дверью. Дронов вздохнул и повернулся к девушке:
– Саша, чаю хочешь? Только он остыл почти.
– Нет, я совсем…
– Халва осталась.
– С халвой… буду. Ладно. Но вы меня не ждите, идите спать.
– Саша…
– Что?
– На «ты».
