задирались кверху, пока не сменились искристыми снежниками. И вот острия вершин скользнули под днище.
Эскадрилья понеслась вниз, как на салазках с горки.
Кузьмичев поначалу ничего не узнавал с высоты птичьего полета, но потом показалась плешь Серых Болот, выступило нагромождение скал Базовой горы, заскользил внизу Южный лес. И вот он, холм-полушарие над базой лонгструмпов!
Машины пошли на снижение и сели, как попало. Зачмокали мембраны люков, ополченцы повалили наружу.
Не скоро, но все же выглянули знакомые лица, пошло узнавание, и радостная весть разнеслась, как огонь по бикфордову шнуру.
Первой вынеслась Алла Миньковская, раскидывая руки, и Кузьмичев пошагал ей навстречу, отмякая и сбрасывая тяжкие вериги ответственности, тревог и забот. Он был дома.
Глава 9
Звездная война
Прошел месяц, потом другой и третий. Лето покатилось к осени. Начались дожди, короткие, но бурные – небеса, черные от набухших туч, казались сизыми из-за подсветки бесчисленными молниями. Гром грохотал так, будто за облаками прокатывались тысячи железнодорожных составов, а вода была повсюду – падала сверху тяжелыми струями, почти без просвета, месила почву, растекалась мутными ручьями, затапливая низины и свергаясь с возвышенностей.
Проходит пять минут – и небо проясняется, вода утекает, начинается парилка.
Зверье вело себя беспокойно – близилось время миграций. Орнитозавры дрались, схватываясь прямо в воздухе, и падали вниз вопившими клубками. Мрачные годзиллоиды бродили по зарослям и будто сами искали приключений, набрасываясь на стаи арахнозавров. Даже тихие обычно трахеодонты ревели по берегам рек, угрожающе качая головами.
У людей с базы лонгструмпов были свои проблемы. Ксенологи быстро «подобрали ключики» к тайным ходам, и оказалось, что база представляет собой огромное сооружение, уходящее под землю на одиннадцать горизонтов, с рабочей гидросистемой и термоэлементами, скрытыми под облицовкой стен. На минус-втором горизонте расположили школу, ниже – детсад и ясли. Оборудовали госпиталь. Появились жилые отсеки – общие, на десять койко-мест, и семейные. Ночью люди отсыпались, днем усердно трудились, а по вечерам собирались в залах отдыха. Так что места хватало.
Зимой на базе будет тепло и довольно светло, воды – хоть залейся. А вот продукты питания были в дефиците – каждый день охотничьи экспедиции отправлялись на сафари, добывая трахеодонтов и даже годзиллоидов, заваливая гигантов с помощью лучеметов себумской системы.
Женщины рыли корнеплоды картоплянии, собирали болотные ягоды, отжимали и сушили питательные водоросли с озер, снимали кору с псевдобураков и срезали вкусную зернистую подкорку. А на базе вместе с мужчинами разделывали туши убиенных бестий, коптили мясо, сушили, перемалывая вместе с жиром в порошок-пеммикан. Заготовками занимались все, никто без дела не сидел, и это было лучшим лечением посттравматического синдрома.
Недавние смерти и мучения, убийства и уничтожения врага – все это отходило в прошлое, затушевывалось, размазывалось памятью. Люди все чаще забывали поглядывать на небо, ожидая прибытия себумского крейсера, нарушали режим тишины, вовсю пользовались фонарями по ночам.
Координатора Кузьмичева это не злило, а даже радовало. Люди двадцатого и двадцать третьего веков перемешались окончательно, перезнакомились, пере-дружились, перелюбились даже.
Марк Виштальский жил с Сарой, родившейся в 2200 году. Переверзев сначала встречался с изящной Моникой, потом девушка ушла к Джафару Раджабову, но бравый десантник недолго холостяковал – Алла сказала по секрету, что Шурик целовался с Машей Пивоваровой.
Даже профессор Воронин переехал к пышногрудой Малин Мелькерсен, которую он влюбленно звал «моей маленькой валькирией»…
Люди – враждовавшие, ненавидевшие друг друга, испытывавшие страхи и непонимания, стали просто землянами, когда пришел общий враг. Потому как, воюя вместе против чужих, выходцы из разных времен сделались своими.
Не стало СССР, не стало Российской Федерации, а потом и Евразийского союза. И что? Земля-то осталась! Как крутилась, так и крутится вокруг Солнца, подставляя бока с Африкой, грея Тихий океан, прозябая Антарктидой.
Те же елки-березки растут под Москвой, те же кафе привечают завсегдатаев на парижских бульварах, те же чопорные джентльмены с «жесткой верхней губой» сверяют часы по Биг-Бену.
Правда, обещанный рейсовый звездолет никак не прилетает, но мало ли колоний у землян! Никто не обещал первопоселенцам легкой жизни…
С охоты Кузьмичев вернулся поздно. Пока разделали тушу трахеодонта, пока развесили куски в коптильне, пока душ и прочие дела, ночь отсчитала час темного времени.
