– Есть! – завопил Кислый.
Гром разрывов начал уходить в стороны – БМД били по флангам. Трудно различимое в батальном шуме, донеслось низкое жужжание краулера.
– Мы здесь! – крикнула Алла.
Кузьмичев оглянулся. Сзади, махнув по сходням из траншеи, вынеслась танкетка с экипажем из представительниц прекрасного пола. Над пультом управления, как черт, завис Раджабов.
– Вперед!
Кузьмичев поднялся, ожидая пули или импульса, но не дождался.
И помчался вдогонку краулеру.
Над лесом просвистел глайдер – обтекаемая машина летела плавно, закладывая вираж. Васнецов резко остановился, едва не упав, и вскинул лазерник Переверзева. Бледно-фиолетовый лучик пронизал глайдер насквозь, просаживая, как спица – клубок, и тот закрутился, закувыркался, сверзился с высоты в озеро. Вода встала дыбом, выбрасывая выше деревьев облако перегретого пара.
– Так их!
– Рад стараться!
– Вперед!
Кузьмичев на бегу перепрыгнул робота, разваленного ПТУРСом, гадливо поморщился, вляпавшись в лужу крови, едва не зацепив носком башмака кубло сизых кишок, вывалившихся из распоротого живота «нормала», красивого молодого парня, с бесконечным удивлением таращившего в лиловое небо голубые глаза.
Перевалив гряду, поросшую поднебесниками, полковник захэкался. Рядом остановился краулер, и девушки спрыгнули с платформы.
– Эт-то что еще за новости? – рявкнул Георгий.
– Так неправильно! – сказала Алла, выражая общее мнение. – Ведь каждая секунда дорога, а вы пешком! Берите краулер и езжайте к дороге. А когда захватите вездеходы, вернетесь за нами!
– Правда, правда! – закивала Наташа.
Бледная Лида смолчала, а Элла Наумовна ворчливо выговорила муженьку:
– Сеня, не бежи так шустро, а то, не дай бог, догонишь свой инфаркт…
– Так печет солнце, – проговорил Гоцман, отдуваясь, – шо это прямо невозможно выдержать!
– Ви таки немножечко правы, – выразился Кузьмичев, тщательно копируя первомайский говор. – Переверзев! Кислый! Вы со мной. Марк, ты остаешься за старшего. Никаких подвигов! Сидеть тихо и не рыпаться. Мы скоро…
– Подождите! – крикнула Кастырина. – Чтобы открыть дверцы вездеходов, надо сказать кодовое слово: «Сезам»!
– Вот спасибо! – обрадовался Георгий. – Джафар, гони!
Раджабов воспринял приказ буквально – краулер понесся, подпрыгивая и громко рокоча в воздухе. Гусеницы бешено крутились, отбрасывая комья земли и ошметки мхов.
– У дороги тормознешь!
– Есть!
Танкетка бодро жужжала, возносясь на склоны и ухая со спусков. Стрельба позади не утихала, но пушки уже отгремели – снаряды кончились. Пулеметы, давясь от злобы, прострочили чуть дольше. Прошипел, выписывая «змейку», ПТУРС и взорвался, то ли робота очередного разнося, то ли раня и убивая людей. Последними умолкли «калашниковы», оставленные роботу-матке. Но волонтеры все не прекращали огонь, в ожесточении обрушивая на партизанский лагерь удары из лучевого, пучкового и еще черт знает какого оружия.
– Дорвались! – крикнул Переверзев.
– Ага! – поддакнул Кислый.
Кузьмичев промолчал. Подостыв от горячки боя, он начал испытывать знакомое ему томление, когда ждешь удара, идешь к победе, а минуты и секунды до мгновения вожделенной виктории тянутся немилосердно долго.
– Подъезжаем!
Краулер выехал на опушку леса и затормозил. За деревьями открывалась знакомая дорога. Вдоль нее выстроились большие квадратные вездеходы на необычных шаровых шасси. Сверху их прикрывали прозрачные колпаки.
У вездеходов крутилось с десяток вооруженных людей – по числу охраняемых машин. Они возбужденно переговаривались, взахлеб обсуждая далекий бой – выстрелы и взрывы отдавались гулким эхо, донося к дороге разрывчатую канонаду.
– Переверзев, – тихо скомандовал Кузьмичев, – сжигаешь дальнюю отсюда машину и ту, что рядом. Я уничтожаю те, что в середке. Вован, ты отстреливаешь сторожей и прикрываешь Раджабова.
– Есть!
