Один из менестрелей берет бараний рог и выдувает долгий чистый звук. Он знаменует появление принца Бринаха, его семьи и приближенных. Раздаются искренние приветственные крики, когда он входит в зал вместе с женой. Они проходят к стоящему на возвышении столу, за ними следуют Родри и его сын-прихвостень. И, разумеется, верный глава воинов – капитан Хивел, хотя этот старый вояка чувствует себя не в своей тарелке среди сегодняшних церемоний, и праздничный камзол для него слишком тесен. За ним шествует Неста, пользуясь родством со своей госпожой. Интересно, насколько прочно ее положение? Подойдя ко мне, принц останавливается.
– Сирен Эрайанейдд!
Я низко склоняюсь перед ним. Он берет меня за руку, чтобы я выпрямилась. Внезапно все звуки стихают. Неужели он забыл, где находится? И кто он такой? Принц может взять за руку знатную даму, например супругу другого принца или родственницу жены, но он не может взять за руку меня! Я не только не принадлежу к знати, я – пророчица и ведьма. Коснуться меня – значит войти в контакт с тем опасным волшебством, которое я несу в себе. Что это – намеренный выход за границы дозволенного или просто ошибка? Я не могу этого понять.
– Для нас честь принимать тебя, – объявляет принц не только мне, но и всем остальным.
Очевидно, он намеренно подчеркивает свою преданность. Бринах поворачивается к собравшимся, по-прежнему держа меня за руку! Стоящая рядом с ним принцесса напрягается, но более ничем не выдает своих мыслей. Неста поджимает губы. Принц поднимает свободную руку, чтобы призвать всех к тишине, но в этом нет необходимости – в зале и так воцарилось гробовое молчание.
– Этот день никогда бы не настал, если бы не мудрость нашей провидицы. Именно ее видение и подтолкнуло меня к действию. Видение предвестило возможную гибель нашего королевства и разорение этого острова. И я внял ее предостережению. Я испросил совета у моих помощников. – Он кивком показывает на Родри, который уже раздулся от важности. – И вместе мы отыскали путь к миру. Благодаря предвидению нашей пророчицы мы пришли к нему без кровопролития.
Тут же раздаются радостные крики, порожденные не столько почтением к принцу, сколько облегчением от того, что он наконец объяснил, почему так почтил меня. Бринах отпускает мою руку и движется дальше. Принцесса ни на секунду не теряет самообладания, но во взгляде, который она устремляет на меня, больше холода, чем во всем царящем за стенами зала стылом зимнем дне. Проходя мимо, Неста тоже смотрит на меня с нескрываемой злобой, но, к ее досаде, я улыбаюсь в ответ. Когда они рассаживаются по местам, Родри что-то шепчет на ухо сестре, не сводя глаз с моего лица. Клянусь богами, если бы этого гнусного малого резанули острым клинком, из его жил потекла бы не кровь, а черная желчь.
Собравшиеся начинают бражничать и объедаться, а потом и танцевать. Я сижу на дальнем конце главного стола, отдельно от остальных, – хотя бы в этом обычай соблюден. Эль льется рекой, и вскоре гости распускают и пояса на брюхах, и языки. Дымный зал наполняется хриплым смехом и громкими пьяными россказнями, соперничающими с пением менестрелей и игрой музыкантов. Бьют барабаны, заливаются свистульки, поют флейты. Угощение превосходно, и должна признаться, хотя мне и не по душе празднества, я получаю удовольствие от искусно приправленного жареного мяса и хлеба с румяной корочкой. Я пью эль, но совсем немного. У меня нет желания утратить разум в этой компании.
После двух часов веселья, когда некоторые из младших детей, наевшись, улеглись спать на соломе в углу зала, взрослые начинают танцевать. Девушки стесняются, разрываясь между скромностью и желанием произвести впечатление на тех, кто может взять их в жены. Юноши тоже чувствуют себя неловко, но те, что посмелее, суетятся под музыку, стараясь понравиться девушкам, которые их привлекли. Мужья и жены вовсю пользуются редкой возможностью насладиться друг другом, довольные тем, что сейчас им не мешают ни работа, ни забота о детях. Принц танцует с принцессой, и эта пара олицетворяет собой сдержанную аристократическую грациозность. Никто не отваживается пригласить на танец меня, и я этому рада. Проходит еще один час. Взрослые, те, кто послабее, присоединяются к спящим детям. Мало-помалу собравшиеся забывают о своем общественном положении и начинают болтать и шутить друг с другом, не обращая внимания на разницу в возрасте и звании. Готова поспорить, что некоторые так накачались элем, что уже не сознают, с кем ведут пьяную беседу. Посреди этой сутолоки я вдруг осознаю, что рядом кто-то есть, и вижу: подле меня стоит принц Бринах. Я оглядываю зал – принцессу Венну кто-то из музыкантов учит играть на лире. Неста сидит на своем месте, наблюдая за мной.
– Сирен Эрайанейдд. – Принц старается говорить тихо, но вокруг стоит дым коромыслом, и понижать голос нет нужды – нашей беседы все равно никто не расслышит.
– Мой принц.
– Надеюсь, тебе по душе этот пир?
– Угощение было превосходным. Музыканты играют сносно. А танцы немало меня позабавили.
– Подожди, когда плясать выйдет Хивел. – Принц улыбается. – Он танцует как никто и ничто на земле.
– Не могу с тобой согласиться. Мне доводилось видеть, как он пляшет. Это напомнило медведя, которого на моих глазах заставили сплясать джигу на конной ярмарке в Бреконе.
– А что, этот медведь еще и пел?
– О боги, избавьте нас от необходимости слушать, как Хивел Грифид горланит песню.
– У меня нет твоего дара предвидения, моя пророчица, но могу предсказать, что Хивел, возможно, споет до того, как закончится эта ночь. – Он замолкает, потом спрашивает: – Ты довольна? Я внял твоим словам. Я принял меры, чтобы гадюки из твоего видения не угнездились во дворце.
