Он с улыбкой поворачивается и застывает как вкопанный, уставившись на нее. Неужели и он увидел привидение? Но нет, на его лице написан не ужас, а удивление. И Дилан смотрит прямо на нее.
– Извини, – бормочет он, явно чувствуя неловкость. – Я не хотел… просто не ожидал… В общем, извини. – Он сосредотачивает внимание на приготовлении завтрака. – Как глупо с моей стороны. Садись. Яичница почти готова.
Озадаченная Тильда садится за стол и тут понимает, в чем дело.
Она закрывает глаза, представляя, какой ее увидел Дилан. До этого она всегда носила цветные линзы – ее глаза казались ему светло-голубыми. Без них природный оттенок радужек слегка окрашен бледной голубизной. Без достаточного количества пигмента, маскирующего кровеносные сосуды, глаза иногда кажутся розовыми или почти прозрачными. И в том и в другом случае они выглядят пугающе необычно. Тильда начала носить контактные линзы, будучи подростком, чтобы не так сильно отличаться от остальных и казаться обыкновенной девушкой. Но сегодня она вышла на пробежку, не надев их. Уличный свет, несмотря на снег, был приглушенным, как всегда во время зимних рассветов, мягкие солнечные лучи не напомнили о линзах. Тильда не вспомнила о них, даже когда солнце поднялось над горизонтом, вынуждая ее щуриться. Сейчас это кажется ей странным. Хотя отчасти она носила линзы ради косметического эффекта, а отчасти – чтобы затемнять резкий солнечный свет, они помогали ее слабым глазам лучше видеть.
Она все еще пытается осознать значение этого факта, когда Дилан наконец ставит на стол тарелки.
– Вот, ешь. Это лучшие яйца местных кур свободного выгула. И оладьи, поскольку хлеба у тебя нет. И чай.
Он снова устремляет на нее взгляд и улыбается, не глазея. Тильда тронута его предупредительностью. Она думает, не пойти ли в спальню и все-таки надеть контактные линзы, чтобы Дилан чувствовал себя непринужденнее, сидя напротив нее, но потом решает, что не стоит.
– Завтрак выглядит невероятным, – признает она, снимая перчатки и садясь за стол. – Я уже давно не бегала и сейчас голодна как волк.
– А бегать по снегу не скользко?
– Да нет. Там вокруг такая красота – стоило рискнуть. И Чертополошке тоже понравилось носиться по снегу, она будто снова превратилась в щенка. Верно, девочка? Смотри, она принесла домой какую-то палку. – Тильда машет в сторону собаки, которая легла на подушку около чугунной печи, чтобы согреться.
– Это не палка, – говорит Дилан, глядя на Чертополошку поверх кружки с чаем. – Это больше похоже… Не знаю… – Он встает и протягивает к собаке руку. – Покажи, что у тебя там, Чертополошка. Можно, я посмотрю?
Собака отвечает тихим низким рычанием, оскалив крепкие острые зубы.
– Ладно, – пятится Дилан. – Видимо, это означает «нет».
– Чертополошка! Что с тобою происходит? – Тильда подходит к собаке и осторожно, но вместе с тем решительно вытаскивает непонятный предмет из ее пасти. Она чувствует облегчение, когда собака отдает находку, не рыча, и даже бьет хвостом по пыльной подушке.
Тильда подносит предмет к столу и рассматривает его при падающем из окна дневном свете.
– Ты прав, это не палка.
– Тогда что это, может быть, кость?
– Фу, какая гадость, слава богу, нет. Это какой-то металл. Подожди минутку. – Тильда подходит к раковине и, подставив округлый предмет под струю воды, трет его пальцами, очищая от налипших земли и песка. – По-моему, это браслет! – говорит она Дилану, который, оставив завтрак, тоже подошел к раковине и стоит за ее спиной. – Смотри, это то ли бронза, то ли латунь, или что-то в таком духе. Это не замкнутый круг, в нем есть просвет, и на металл нанесен орнамент, похожий на… – Тильда вдруг замолкает – у нее перехватило дыхание. Она слышит, как в ушах бьется пульс.
– В чем дело? Тильда?
Но она бегом направляется в студию. Дилан спешит следом. Тильда торопливо приближается к горшкам, над которыми работала последние недели, рисунки на которых меняла и так и эдак, пока не добилась нужного результата. Она срывает пластиковое покрывало, предохраняющее горшки от высыхания, сохраняющее их поверхность сырой, чтобы глина не растрескались, пока они будут ждать обжига. Она поворачивает ближайший горшок, самый большой и получившийся лучше всего – на вылепленный узор падает свет, льющийся из стеклянных двойных дверей. Ее рука дрожит, когда она подносит к горшку браслет.
Теперь дыхание перехватывает уже у Дилана.
На находке Чертополошки искусно выгравирован изысканный кельтский орнамент, изображающий двух прыгающих зайцев и бегущую собаку- зайчатницу. Лапы животных переплетены в замысловатом рисунке – где кончается одна – начинается другая, и так погоня продолжается по кругу. И этот же самый рисунок, изгиб за изгибом, завиток за завитком, вплоть до выпученного собачьего глаза, только крупнее и четче, повторяется на горшке Тильды.
11
Пока «Лендровер», скользя, скатывается по заснеженной дороге, Тильда чувствует себя слишком сбитой с толку,
