и в самом деле понимает Марусю, говорит с ней на одном языке? Вдруг и ему потом расскажет, что думает о нем подруга, чего хочет, о чем мечтает?..
Матрена Ивановна оторвалась от «птеродактильши» и призывно махнула ему клюкой. Стёпик со всей прыти поскакал назад.
– Вот што, – сказала старуха, снимая с плеч холщовый мешок, который «птер» принял вначале за продолжение горба. – Мы чичас с Марусей в Устюг слетаем.
– Ш-што?!.. – плюхнулся на задницу Стёпик и опять стал заикаться: – К-куда вы с-слетаете?.. С-с М-марус-сей?!.. Пош-што?.. К-как?!
– Ка?ком книзу, – проскрипела Матрена Ивановна. – Кверху-то небаско, да и неловко ить.
– Но Марус-ся не возит никого! – жалобно взвыл «птер». – И вообш-ше… на ш-што вам в Ус-стюг-то?
– А на то, што дело у мя тамока имеетси, – соблаговолила наконец-то почти нормально ответить старуха. – Мне-ка птичка в клювике давеча весточку принесла, што Саша на сносях.
– Ну да, на сносях. И ш-што?
– А то, курьи твои мозги, што отец-то у робеночка знашь, поди, кто?
– Дык… это… Глеб. Кто иш-шо-то?
– Вот то-то, што Глеб. А ты того Глеба видал? А Сашоньку? Кабы ты думать-то мог, то, поди, ужо тож переживать за девоньку начал бы. Я вот переживаю. А потому хочу сама посмотреть, што там да как. И помочь, коли што неладно. Уразумел, петушина ошшипанный?
– Но Марус-ся вас-с не понес-сет!
– То она сама те сказала?.. А мне-ка вот другое нашипела.
– Так у нее и упряж-жи нет! А с-свою я дать не могу – мне с-самому с-скоро двоих нес-сти! Вы подож-ждите, я этих отнес-су и за вами вернус-сь.
– На петухах не летаю, – скривила длинный нос «ведьма». – А упряжь я уж как-нить сроблю – чай, лошадей за свою жисть не одну сотню запрягла.
Она и впрямь достала из своего мешка нечто похожее на конскую упряжь, лихо закрепила ее на Марусиной шее, которую «птеродактильша» услужливо опустила на землю, затем, покряхтывая, вскарабкалась на нее и, усевшись верхом, сунула ноги в искусно сделанные петли, а еще одну, побольше, накинула на себя вроде пояса.
Маруся повернула к Стёпику голову и что-то прошипела, обласкав его влюбленным, но будто извиняющимся взглядом.
– Просит те передать, – нехотя скрипнула старуха, – штоб не забижался на ее шибко. И штоб не ждал, вез свою поклажу в Устюг. Она тя сама опосля отышшет.
– Ладно, – обреченно вымолвил Стёпик. – Только ты ос-сторож-жнее там!..
– Это ты мне-ка? – спросила Матрена Ивановна.
– Нет.
– Щасливо тады оставаться.
Старуха похлопала свободной от клюки рукой по шее его подруги, и Маруся, разбежавшись, круто взмыла к небу.
Говоря откровенно, Цапл испугался. Насчет драконов он Венчику с Лёхой всё же поверил, но когда своими глазами увидел «птеродактиля»… Он и сам не мог объяснить, что почувствовал в тот момент, кроме страха. И лишь то, что парни оставались совершенно спокойными, помешало ему развернуться и задать стрекача. «Они не врали! Они не врали!.. – застучало звонкими молоточками в голове. – Но тогда что, мне и впрямь придется на
Будто услышав его слова, Венчик сказал:
– Вот на нем и полетим. Только где же Маруся? Погоди-ка…
Парень зашагал навстречу заметившему их и приближающемуся большими прыжками «птеру». Встретившись, они о чем-то поговорили (да-да, Цапл определенно услышал, как «дракон», шипя и посвистывая, отвечал Венчику, до него долетали обрывки фраз: «ведьма… в Ус-стюг… с-сделала упряж-жь… не с-силой ж-же держ-жать…»), а потом «птеродактиль» остался сидеть на поляне, а парень вернулся и сказал:
– Там с Марусей ерунда какая-то вышла, ну да ладно, не суть. Стёпик готов нас везти. Правда, я твою грамотность так и не проверил… Давай-ка по- быстрому, для порядку.
Венчик открыл книжицу и ткнул пальцем в страницу:
– Это какая буква?
– «А», – сказал Цапл, решив не открывать свои способности полностью, но и полным тупицей не показаться.
– А это – какая?
– «Бэ».
Венчик пролистнул несколько страниц.
– А это?
– «Лэ».
– Вообще-то, «эль», ну да ладно… А прочитать вот это слово можешь?
