близкое волчье рычанье. Незнакомка его, скорее всего, тоже услышала. Более того – наверняка она уже видела и самих волков. Надвигающаяся смертельная угроза придала ей сил, и она наконец-то справилась с арбалетом. Тут же приложила его к плечу и выстрелила. Один из волков заскулил – жалобно, по-щенячьи. Но рычание стало слышно еще отчетливее. Мутоволки явно готовились к нападению. Женщина трясущимися руками достала новую стрелу, но было понятно, что зарядить арбалет и выстрелить еще раз она уже не успеет.
И тогда, по-волчьи зарычав, выскочил из-за укрытия и бросился вперед Волчара. Выпрыгнув из-за дерева шагах в четырех от женщины, он увидел два десятка устремленных на себя звериных глаз, горящих желтым огнем. Охотник наметанным взглядом сразу выделил вожака и, пригнувшись, будто готовясь к прыжку, двинулся прямо к нему. Нож острым длинным клыком уже блестел в его кулаке.
Когда до мутоволка осталась пара метров, Волчара остановился, чуть присел и, оскалив зубы, гортанно зарычал. И у вожака не выдержали нервы – он прыгнул первым, что и нужно было охотнику. Мужчина тут же упал на спину и выбросил кверху, навстречу летящему хищнику, руку с ножом. Грязно-розовое мерзкое брюхо мутоволка оказалось вспоротым, словно трухлявый мешок. На Волчару повалились блестящие от крови внутренности. Он вывернулся из-под скулящего, судорожно вспахивающего землю когтями вожака и стремительным взглядом окинул стаю. Волки замерли в нерешительности. Но охотник знал, что это ненадолго. Секунда-другая, и они придут в себя; кто-то возьмет на себя роль нового вожака, подаст знак, и волки набросятся на стоящих перед ними людей. А потому нужно было сделать это первым, и сделать так, чтобы у хищников не оставалось сомнений, за кем теперь нужно идти и кого слушаться.
Волчара вновь испустил рычание, переходящее в громкий, победный вой. Новый рык был приказом следовать за собой. Но оставалась еще женщина. Мутоволки определенно желали ее смерти. Но убить ее, не поговорив об арбалете, Волчара не мог. Как не мог и разговаривать с ней при волках. Поэтому он сделал единственное, что показалось ему на тот момент возможным. Подскочив к перепуганной до синюшней бледности незнакомке, он сорвал с нее холщовое подобие платка и… на пару мгновений замер от неожиданности: шею женщины закрывала густая рыжая борода. Впрочем, охотник быстро справился с удивлением, задрал рукой эту бороду кверху и сделал вид, что впивается зубами в ее шею. При этом он шепнул: «Прикинься мертвой», а потом зарычал столь кровожадно, что было непонятно: послушалась бедняжка его совета или на самом деле лишилась от страха чувств. Во всяком случае, ноги ее подкосились, и она повалилась на землю. Поскольку Волчара с ног до головы был испачкан кровью вожака, то в крови оказалась и женщина, что добавляло картине правдоподобности. Волки приблизились, ожидая, вероятно, от нового вожака призыва к началу пиршества. Но тот предостерегающе рыкнул, а потом нагнулся, поднял тело жертвы и перебросил через плечо. А затем уверенно шагнул в сторону Лузы, краем глаза заметив, что волки покорно двинулись следом.
Ему было жаль оставлять арбалет, но с оружием в руках или за спиной он мог бы вызвать в головах своих новых подчиненных ненужные ассоциации и сомнения. Что ж, место он хорошо запомнил – вернется сюда позже и заберет. Он впервые посмотрел на арбалет вблизи и сразу его узнал. Это оружие принадлежало раньше Серёге Калачеву, Цаплу.
Пристройку к псарне как раз только что доделали – приземистый, колченогий, всё время будто ходящий вприсядку Табурет и молодой, гибкий, безносый и тонкогубый Вьюн как раз собирали инструменты. Завидев приближающуюся процессию, оба побросали всё, что держали в руках, и попятились с явным намерением развернуться и задать стрекача. Но Волчара выкрикнул: «А ну, стоять, а то на вас их спущу!», и псари замерли в нелепых позах, будто в детской игре «Замри».
Охотник, повернувшись к волкам, коротко рыкнул, и те тоже остановились, продолжая буравить предполагаемую добычу желтыми горящими глазами.
Волчара снял с плеча и уложил на землю женщину, которая так при этом и не пошевелилась, подошел к пристройке, снял засов, открыл дверь, заглянул в проем и, утробно зарычав, вошел внутрь. Мутоволки неохотно, с опаской, последовали за ним. Когда последняя зверюга скрылась в пристройке, оттуда снова послышалось издаваемое Волчарой рычание, а вскоре и сам он показался в дверном проеме. Закрыл дверь, набросил засов и спросил у замерших бойцов:
– Где замок?
– Дык это… – сглотнул Табурет. – Чичас принесу!
– Давай, я! – подхватился Вьюн. – Я быстрей принесу.
– Для тебя будет другое поручение, – буркнул охотник и мотнул головой Табурету: неси, мол.
– Какое – другое? – испуганно заморгал Вьюн. – Ежели этих кормить, то я…
– Вот еще, – фыркнул Волчара. – Доверю я тебе их, как же! Ты вот что – дуй бегом к Кардану, скажи ему, чтоб скорей сюда шел.
– Ага! – возмущенно замахал руками парень. – Кто я такой, чтобы Кардану приказывать? Сам-то иди, коли такой храбрый!
– Как я в таком виде к Кардану попрусь? – свирепо зыркнул на Вьюна охотник. – Меня охрана и близко не подпустит.
Выглядел Волчара и впрямь знатно: измазанный дерьмом, перепачканный кровью, воняющий, словно нужник в жаркий день… Правда, за неимением носа, последнее Вьюн прочувствовать не мог, но и остального хватило, чтобы парень закивал:
– Это уж точно, не пустят. Так ты сходи, вымойся да одежку смени, а потом уж и…
– Ты, щенок безносый, еще учить меня будешь, что мне делать?! – взревел охотник. – А ну – марш за Карданом! Если он узнает, что ты его вовремя
