– Садись, тебе говорят! Саше плохо.
Стёпик тут же резко спикировал вниз, отчего желудок девушки, как ей показалось, чуть не вылетел изо рта. Ее бы вырвало снова, но было уже нечем.
– Очумел?! – завопил Глеб.
– Так я ж-жж как с-скорее хотел, – начал оправдываться Стёпик, через пару мгновений приземлившись на пологом речном берегу.
– Ладно, – буркнул Глеб, развязывая сбрую.
Освободившись от ремней, он поспешно отвязал жену, которая была даже не бледной, а зеленоватой, и лишь хватала воздух широко открытым ртом.
Мутант подхватил Сашу на руки и помчался к реке. Бережно опустил на песок, зачерпнул в ладони воды и плеснул ей в лицо. Девушка задышала спокойнее, а потом сморщилась:
– Мокро! Мне за шиворот натекло.
– Ничего, – облегченно выдохнул Глеб. – Вода высохнет. Меня больше беспокоит, что с тобой случилось.
– А ты как думаешь? – приподнялась и села на песок Саша.
– Да я догадываюсь… – заморгал мутант. – От этого еще сильнее волнуюсь.
– Спасибо, что волнуешься. Только в этом случае не надо.
– Почему? Как раз наоборот! Если ты отравилась, то ведь это скажется и на ребенке.
– Я не отравилась, – поднялась на ноги Саша. – Это как раз ребенок сказался на мне.
– Не понимаю… – остался сидеть Глеб. – Объясни.
– Я ведь и сама не знала, – подошла она к мужу и потрепала его жесткую, словно проволока, шевелюру. – Мне твоя мама сказала. То есть, спросила как-то, еще в самом начале, не тянет ли меня, пардон, блевать.
– Погоди!.. – встал с песка мутант. – Я где-то читал или слышал… У беременных бывает такая болезнь… нет, не болезнь даже, а что-то такое, от чего может тошнить. Да?
– Да. Это называется токсикозом, я уже о нем начиталась. Только надеялась, что меня это как-то минует. Обычно-то он почти сразу начинается, как только забеременеешь, а у меня, видишь, – через два месяца. Одно радует: обычно токсикоз этот дурацкий действует лишь в первые три месяца. Если всё нормально.
– Ясно, – вновь подхватил Сашу на руки Глеб. – Теперь будет всё нормально.
– Ты чего? – засмеявшись, стала вырываться девушка. – Поставь меня! У меня уже всё прошло.
– Что прошло? Славик прошел? – строго спросил мутант, направляясь к «птеродактилям». – Всё. Сейчас прилетим домой – и больше никаких полетов.
– Как это?.. – перестала трепыхаться Саша. – Ты что? А как же уроки?
– Никак, – буркнул Глеб. – Обходились они раньше без грамоты, и теперь не пропадут.
– Да как… да как ты такое… можешь… вообще… – стала задыхаться от волнения девушка.
Мутант испугался.
– Нет-нет-нет! – забормотал он, укачивая жену, словно ребенка. – Прости-прости-прости! «Диким» мутантам тоже нужна грамота. Но еще больше тебе нужен покой. Это ведь ради Славика, ты же сама знаешь.
– Хорошо, – вмиг успокоилась Саша. – Мне нужен покой, и летать мне нельзя. Твои слова?
– Мои, – кивнул Глеб.
– «Диким» тоже нужна грамота. Твои слова?
– Мои… – уже менее уверенно, явно ожидая какого-то подвоха, произнес мутант.
– Значит, летать их учить будешь теперь ты.
– Учить их летать?.. – не сразу понял смысл услышанного Глеб. А когда до него дошло, чуть не выронил супругу. Он хотел возмутиться, но вспомнил сначала о Сашином состоянии, потом кое о чем еще, и очень спокойным тоном сказал: – Извини, ничего не получится. Мне ни в коем случае нельзя преподавать.
– Это еще почему? Ты начитан не хуже меня. Ну, может, чуть-чуть похуже. Зато у тебя дисциплина будет железной – побоятся тебя не послушаться.
– Но ведь от этого у них не станет всё сразу лучше получаться. Вспомни, кто сегодня плакал из-за тупос… непонятливости учеников?
– Я, – непонимающе заморгала Саша. – Но ты же плакать не станешь!
– Не стану. Я просто разозлюсь.
– Ой!.. – прижала девушка ладонь ко рту, а затем пробормотала: – Я об этом не подумала… Ты их точно спалишь. Дотла. И что теперь делать?
