Долгий путь к маленькой сердитой планете

млекопитающих. Если она когда-нибудь решит завести ребенка, это будет означать, что ей придется три четверти года смотреть, как ее тело растягивается и увеличивается, а затем еще год, а то и больше, кормить своим телом крошечное беспомощное существо, не умеющее ходить, есть, одеваться. Детеныши аандрисков развиваются внутри яйца и вылупляются уже способными самостоятельно двигаться. Однако, несмотря на то что Розмари признавала биологические различия, она никак не могла принять отношение к воспроизводству как к какому-то пустяку, заключающемуся лишь в том, чтобы сложить яйца в корзину, отдать их кому-то и как ни в чем не бывало продолжить заниматься своими делами. Кстати, а аандриски пользуются корзинами? Розмари этого не знала, но она не могла прогнать образ белой плетеной корзины с большим белым бантом на ручке, наполненной яйцами в крапинку.

– Ты с ними общаешься, или…

Сиссикс устало улыбнулась.

– Нет. Помни, они еще не люди, по крайней мере по нашим меркам. И они не принадлежат к моей семье. Понимаю, тебе это кажется холодным и бездушным, но поверь мне, их любят взрослые, которые их воспитывают. Хотя, нужно сказать, взрослые не привязываются к младенцам – до тех пор пока не видят, кем те стали. Вот в чем истинное счастье для семей дома. Видеть, как малыши, которых они воспитывали, возвращаются домой полностью оперенными взрослыми, обладающими своим характером, мыслями, прошлым.

– Как это сделаешь сейчас ты.

– Правильно.

– Ты когда-нибудь встречалась со своими… биологическими родителями?

– Со своей матерью, которая снесла яйцо. Один раз. Ее зовут Саскист. Очень забавная женщина, и я рада, что унаследовала от нее оперение. Со своим отцом я никогда не встречалась, но знаю, что он живет со своей семьей пера на Икекте. Точнее, жил, когда я в последний раз наводила о нем справки. Однако это было уже довольно давно, и с тех пор он мог перебраться в другое место.

Розмари вспомнила, что сказала Лови, когда ей попытались загрузить дополнительную задачу: «Сожалею, но с этим придется немного подождать. Если я загружу в свою память еще хоть что-нибудь, мои потоки обработки информации остановятся. А я этого терпеть не могу».

– Как вы отслеживаете все перемены в своих семьях?

– Наше правительство поддерживает единую базу данных. В ней зарегистрированы все семьи пера, и сотрудники архива отслеживают все перемены. По имени любого аандриска можно установить, кто снес яйцо, кто его воспитал, в каких семьях он побывал, когда он участвовал в кладке яиц и куда попали его дети.

– Судя по всему, это очень сложная база данных. Зачем все это нужно?

– По той же причине, по которой в полном имени аандриска перечисляется вся его родословная. – Сиссикс многозначительно посмотрела на Розмари. – Потому что у нас очень широко распространено кровосмешение.

Челнок выпустил трап, и в открытый люк ворвались яркие лучи солнца. Закинув рюкзачок за спину, Розмари следом за Сиссикс и Эшби спустилась вниз. У нее дрожали ноги, протестуя против перехода от искусственной гравитации к настоящему притяжению. Сила тяжести на Хашкате была чуть больше той, к какой она привыкла. Розмари подняла взгляд на небо. Над головой висел гигант Фет; его кольца и клубящиеся облака на фоне подернутой дымкой голубизны казались призрачными отражениями. Ничто не заслоняло взор: не было ни силовых пилонов, ни снующих туда-сюда челноков. Чистое небо.

Челнок совершил посадку в Сефи, небольшой общине в Западной, пустынной области Хашката. Ну, пустыней ее назвала Сиссикс. Местность не была похожа ни на одну пустыню, которую видела Розмари. Вот Марс – это пустыня, голая и высушенная. Все его сады и зеленые лужайки искусственные, заключенные в жилые купола и орошаемые рециркулируемой водой. Но здесь земля была живая; от плоской взлетно-посадочной площадки и до остроконечных гор на горизонте покрытая пожухлой жесткой травой и чахлыми деревцами. И еще здесь были цветы, повсюду. Не пышные, сочные генетические уродцы из теплиц ее дома на Марсе и не изящные лианы, вьющиеся в саду доктора Шефа. Это были дикие цветы, торжествующе заполнившие серую землю, переплетающиеся друг с другом оранжевыми, желтыми, багряными пучками. Над ними склонялись деревья, покрытые колючками и гроздьями ягод. Растительность сгущалась впереди длинной зеленой лентой, указывающей на протекающий там ручей.

За лентой находилась община, беспорядочное скопление похожих на капсулы домов, теснящихся друг к другу. Вокруг каждого дома имелось небольшое пространство, чтобы было где размяться и что-нибудь вырастить, но все-таки дома стояли близко, чтобы сосед был рядом. Сефи была местом тихим. Уединенным. Относительно процветающим. Без излишеств. Ни игровых центров, ни магазинов, торгующих готовой продукцией. Даже причала для челноков по сути дела не было – лишь обширный пустырь, где могли приземляться небольшие космические корабли и беспилотные зонды снабжения. Оглянувшись вокруг, Розмари поняла, почему подростки, достигшие зрелости, стремились покинуть это место и почему к старости они возвращались сюда.

Девушка потрогала свой открытый нос, упиваясь новизной этого ощущения: здесь можно было дышать без маски, естественной атмосферой. В предыдущий раз такая возможность была у нее в Порт-Кориоле, кажется, целую вечность назад. Но в порту воздух был насыщен запахом водорослей и деловой активности. Здесь же, на Хашкате, воздух был чистый, сухой, богатый кислородом, приправленный ароматом пустынных цветов, согретых солнцем. Это был очень хороший воздух.

Сиссикс, судя по всему, была полностью с этим согласна. Как только ее когтистые ноги ступили на землю, она широко раскинула руки и запрокинула