Долгий путь к маленькой сердитой планете

– Сиссикс… – начал было Эшби.

– Ничего не говори. Я все сделаю. Это даже не обсуждается. Я не оставлю Корбина гнить на каком-то терацитовом руднике. – Сиссикс забарабанила когтями по столу. – Итак, замечательно. Что я должна сделать? Подписать какие-то документы, отправиться вместе с Корбином на собеседование?

– Да, – сказала Розмари. Облизнув губы, она быстро заговорила: – И ты должна постоянно находиться с Корбином на протяжении всего процесса получения гражданства.

Сиссикс растопырила перья.

– И как это долго?

Розмари поникла. Все ее тело превратилось в одно большое извинение.

– До одного стандарта. Возможно, больше.

Выругавшись на рескиткише, Сиссикс встала из-за стола и направилась к выходу. В дверях она обернулась и посмотрела на Розмари.

– Я нисколько на тебя не злюсь, – сказала она. – Ты ведь это понимаешь, правда?

– Понимаю, – сказала Розмари, глядя ей в глаза.

Эшби с интересом следил за этим безмолвным диалогом. У него возникли кое-какие подозрения, однако сейчас было не время задерживаться на них. В первую очередь требовалось решить более важные дела.

Вздохнув еще раз, Сиссикс постаралась пригладить перья рукой.

– Что ж, пошли, – сказала она. – Давай спасать этого ублюдка.

Сиссикс провела на борту правоохранительной орбитальной станции всего несколько минут, но уже успела проникнуться к ней лютой ненавистью. Иллюминаторов нет. Ярких красок нет. Безмолвные коридоры. Угрюмые угловатые линии. Куда ни кинь взгляд, повсюду ощущение неприятной стерильности. Сиссикс понимала, что тюрьмы и не должны быть веселыми, но все же это было хуже того, что она себе представляла. Это место всем своим видом внушало мысль впредь не делать ничего плохого. Единственным положительным моментом было тепло, но даже оно было каким-то тяжелым, осязаемым. Казалось, в него можно было впиться зубами.

Охранник провел Сиссикс в помещение, в котором не было ничего, кроме нескольких установленных на стенах сканеров и внушительных дверей.

– Подождите здесь, – сказал он.

Квелинец набрал код на панели на стене. Двери распахнулись, и Сиссикс едва не задохнулась от пахнувшего оттуда воздуха, зловония немытых тел и испражнений. Зажав ноздри ладонью, она отступила назад. Как только квелинцы это выносят? Или у них начисто отсутствует обоняние?

Совладав с нарастающей тошнотой, Сиссикс попыталась рассмотреть получше внутренность тюрьмы. Тусклое освещение не позволяло что-либо разглядеть, однако Сиссикс ощутила тепло тел, поднимающееся из колодцев в полу. Колодцы. Известно ли об этом в ГС? Определенно, в парламенте об этом знают. Но кого-нибудь это волнует? Кому-нибудь не дает спокойно спать сознание того, что ему приходится заседать в одном зале вместе с представителями разумного вида, которые подобным образом относятся к другим разумным видам? Или же свободного доступа к терациту достаточно, чтобы снять всяческие колебания? Тошнотворное чувство в груди у Сиссикс нарастало, однако теперь оно уже не имело никакого отношения к запаху.

«И я здесь ради Корбина», – подумала она. Ее рассудок никак не мог принять этот факт. Она пришла в этот вонючий склеп, подписав целую кучу документов, связавших ее по рукам и ногам на стандартный год – на целый стандарт, твою мать! – и все ради Корбина. Этого сварливого, неприятного никчемного типа. Почему он? Почему именно она? Сиссикс могла смириться с тем, что Корбин находится с нею на одном корабле, могла смириться с тем, что вынуждена делить с ним пищу и воздух, но это – это был просто какой-то абсурд! Несправедливый. И незаслуженный.

Через какое-то время Сиссикс разглядела возвращающегося охранника, ведущего человека. В человеке что-то было не так. Сиссикс видела это по его движениям. Что с ним сделали? Когда человек подошел ближе, Сиссикс шумно втянула воздух сквозь зубы. Его тело было покрыто синяками, багровыми с желтоватой каймой. Лицо представляло собой сплошное месиво, нос был свернут на сторону. Человек двигался с трудом, зажимая бок рукой. Другой рукой он как мог прикрывал свои гениталии. Ох уж эти люди! Честное слово, после того как его избили и бросили в колодец, неужели его беспокоит нагота?

Но тут Сиссикс рассмотрела выражение лица Корбина. Сперва она решила было, что это злость, но нет – это был стыд. Сиссикс до конца никогда не могла понять присущее людям чувство стыда, но она понимала, насколько глубоко оно в них сидит. Также она понимала, что всю ту неприязнь, которую она испытывала к Корбину, он возвращал ей с лихвой. Наверное, для него унизительным было уже одно то, что его вели под конвоем полностью обнаженным, но то, что его в таком виде увидел тот, кого он ненавидел, явилось величайшим оскорблением. Сиссикс пожалела, что вместо нее за Корбином не прислали кого-нибудь другого. Она отвела взгляд.

– Он точно нужен вам? – спросил охранник. – Это отродье вызывает омерзение.

– Принесите отродью одежду, – сверкнула глазами Сиссикс.

– Скорее всего, она была уничтожена.

Сиссикс сделала несколько шагов к Корбину, который едва держался на ногах. Взяв его руку, она положила ее себе на талию, помогая ему стоять.