Долгий путь к маленькой сердитой планете

Включился вокс.

– Все тебя слушают, Эшби, – доложила Лови.

– Всем привет! Мы добрались до цели. Если кому-то нехорошо, ступайте что-нибудь перекусите, но, пожалуйста, поторопитесь. Я хочу, чтобы все присутствовали здесь, когда я установлю связь. Пожалуйста, всем собраться в центре управления через час – это крайний срок. Для нас это знаменательный день, и мне бы хотелось, чтобы мы показали себя с лучшей стороны. Ничего из ряда вон выходящего, но чистые лица и опрятная одежда будут оценены по достоинству.

– Не беспокойся, Эшби, – донесся из вокса голос Киззи. – Я вообще слова не скажу!

Эшби помолчал, подбирая нужные слова, чтобы сказать ей, что так будет лучше всего.

– Киз, ты слишком хороша для них.

Тоум сидел, погруженный в медитацию. По крайней мере он этого хотел. Напротив сидела первая охранница Фоль, спокойно сложив ноги. Выражение ее лица было непроницаемым. Тоум завидовал ей. Чем дольше они будут оставаться рядом с пришельцами из Сообщества, тем труднее ему будет упорядочить свои мысли. Как Тоум ни старался думать о чем-либо другом, его мысли упорно возвращались к Хиуль. Ни он, ни она не должны выйти отсюда живыми. Так предрешено. Более сильная вера останется, более слабая будет стерта. Только так можно достичь гармонии.

Он должен убить Хиуль. Пусть у нее есть подготовка штурмовика; его рот был у ее горла. Он должен ее убить. Он уже убил многих из тех, кто с ним не соглашался. Почему он позволил Хиуль уйти живой?

Жестокий ответ был здесь, в уголке его сознания. Тоум пытался бежать от него. Но ответ все равно издевался над ним.

– Идем, – сказала Новая мать, входя в помещение. Тоум и Фоль вскочили на ноги и схватили оружие. – Я отправляюсь на транспорт. Прибыл тоннелирующий корабль, и я слышала, что хармагиане пригласили экипаж к себе на борт.

– Вы получили приглашение? – спросила Фоль.

Хармагианская бюрократия особенно придирчиво относилась к таким нудным вопросам, как списки приглашенных и протокол. Похоже, у Сообщества не было других забот.

– Мне оно не нужно, – ответила Новая мать. Тоум услышал в ее голосе отголоски своих собственных чувств: иссякающее терпение, настороженность, порожденная общением с чужеземцами. Но почему она никогда не говорила об этом? Если бы Новая мать просто высказала вслух то разочарование, которое, как теперь понимал Тоум, она испытывает, он достиг бы согласия с нею и больше не сомневался относительно своего места в тореми-ка. Но облегчение не наступило.

– Тоннельщики собираются проделать дыру в моем небе, – сказала Новая мать, направляясь к двери. Фоль и Тоум заняли место по обе стороны от нее, держась позади в четко отмеренных шести шагах. – Это дает мне право увидеть их лица.

Розмари была рада возможности покинуть корабль. Правда, она попала на другой корабль, но ей остро требовалась перемена обстановки, а радушная встреча стала приятной неожиданностью. Ничего из ряда вон выходящего, просто стол, накрытый искусно приготовленными закусками, и несколько второстепенных чиновников ГС, ведущих учтивые беседы. Девушке уже приходилось бывать на подобных приемах, однако тоннельщики редко оказываются в числе приглашенных. Это был жест вежливости – и свидетельство того, какое большое значение имел новый тоннель.

Помещение, в котором они находились, представляло собой разительный контраст со слепленными из подручных материалов стенами «Странника». Это был типично хармагианский корабль, просторный и яркий. Тут и там были расставлены стулья, учитывающие анатомические особенности различных видов; вдоль наружной переборки тянулись длинные горизонтальные иллюминаторы. Фильтрованный воздух был свежим и прохладным – Розмари обратила внимание, что движения Сиссикс замедлились, словно у человека с больными мышцами, – а освещение граничило с чересчур ярким. Экипаж «Странника» приятно проводил время, наслаждаясь и угощениями, и вниманием. В противоположном конце зала Эшби и Сиссикс были поглощены разговором с какой-то чиновницей. Дженкс, похоже, подружился с одним лару из прислуги, и они уже добрых двадцать минут смеялись неизвестно над чем. Разумеется, Охан остались на «Страннике», как и Корбин, который, увидев, как у доктора Шефа зажглись глаза при упоминании буфета, вызвался вместо него присматривать за больным навигатором. В последнее время водорослевед был как никогда щедр на одолжения.

– Эй, док! – окликнула Киззи, беря тарелку с жареными овощами с перегруженного подноса. – А это что такое желтое?

У доктора Шефа затрепетали щеки.

– Это сааб-теш. Я его постоянно готовлю.

– Что-то он не очень-то похож на сааб. Да и на вкус тоже. – Оторвав зубами большой кусок, Киззи принялась задумчиво его жевать. – Точно тебе говорю!

– Вероятно, это потому, что у них стазы получше нашего. И за время длительного полета не наступает молекулярного разрушения. – У него поникла голова. – Везет же им!

Киззи проглотила кусок.

– Знаешь, а мне так совсем не нравится.