– Про уговор не забыла? – перебил я.
– Нет! – заверила она.
– Вот и молчи. Спросят, скажешь, что сделала пластическую операцию. Где и как, говорить необязательно.
– Ладно! – согласилась она.
– Теперь – иди! – я подтолкнул ее к двери. – У меня дела.
Ничего срочного, впрочем, у меня не было. Но я хотел, чтобы она ушла. Потому что чувствовал, что стану Пигмалионом [8].
На воскресной службе Анна исповедалась и причастилась. Проглотив Святые Дары, она с чувством приложилась к моей руке, и я понял, что будут проблемы.
Они не замедлили нарисоваться. После службы Анна подошла ко мне и предложила скатать в столицу. Я отказался, сказав, что занят. Она попросилась поговорить. Я покривил душой, сказав, что нет времени. Так продолжалось пару недель. Анна искала общения, я его избегал. В итоге ей это надоело. Вечером в дверь моей комнаты решительно постучали. На пороге стояла Анна.
– Нам нужно поговорить! – сказала она и, отодвинув меня, прошла внутрь.
Мне ничего не осталось, как идти следом. В комнате она села в кресло и уставилась на меня. Вздохнув, я устроился напротив.
– Меня зовут замуж! – сообщила Анна.
– Надеюсь, хороший человек? – спросил я.
– Это человеки. На сегодняшний день их набралось одиннадцать. Среди них офицеры, сержанты и рядовые.
– Трудный выбор! – сказал я. – Пришла посоветоваться?
– Прекрати, Кап! – обиделась она. – Сам знаешь, что я не за тем. Ты отчего-то избегаешь меня. Не нравлюсь?
– Нравишься! – признался я. Священникам нельзя врать.
– Тогда почему?
– У наших отношений нет будущего.
– Это с чего? – удивилась она.
– Ты не забыла, что я священник? Нам запрещен блуд.
– Так я не за этим шла! – фыркнула Анна. – По-твоему, я кто? Ты мне давно нравишься, Кап! Раньше я считала тебя заносчивым. Прежний батюшка был добрым, а ты требовал, чтоб мы исповедались и смотрел сурово. В роте о тебе говорили плохо. А потом я увидела, как ты спасаешь парней… Весь в крови, ты не прекращал их лечить, пока не упал без сознания. После этого я поняла, что если есть человек, которого стоит полюбить, так это ты. Только я не рассчитывала на взаимность. Кто ты и кто я? Красавец-офицер и какая-то девчонка. К тому же уродливая… Я ошиблась. Ты заметил меня и предложил убрать шрам. В результате сделал красавицей. Мне завидуют женщины части. Парни объясняются в любви и зовут замуж. Обещают носить на руках и мыть ноги, – Анна фыркнула во второй раз. – Только мне это не нужно. Есть человек, которого я люблю. Он сделал меня счастливой, и я готова ради него на все. Женись на мне!
– Это невозможно, – сказал я.
– Неправда! – укорила она. – Я узнавала. Твой целибат можно снять.
– Если ты подготовилась к разговору, – сказал я, – то, наверное, знаешь, какие требования предъявляют к жене священника?
Она с подозрением глянула на меня и нажала кнопку коммуникатора. Вспыхнул виртуальный экран, и она забегала по нему пальцами. Затем впилась взглядом в открывшийся текст.
– Пункт три, – подсказал я.
– Девственность? – изумилась она. – Невеста должна быть невинна? Ты это серьезно?
– Более чем.
– Но это же ерунда, Кап! – возмутилась она. – На дворе двадцать второй век! Как можно такое требовать? Ты сам знаешь, что я не из таких – исповедаться тебе. Ну было у меня разок в школе. Девочки решили попробовать, я – с ними. Чего взять с дуры? Мне, кстати, не понравилось – больно и противно. И вот из-за этого я и не подхожу?
Я не ответил.
– Тебе это важно? – насупилась она.
– Мне нет, – сказал я. – А вот им, – я указал пальцем наверх, – да!
– Но это же дикость! Каменный век!
Я промолчал. В академии мы говорили об этом с капелланом курса. Зачем сохранять многочисленные и явно устаревшие ограничения? «Стоит только раз отступить, – ответил он, – и все покатится. Вон, протестанты однажды решили поправить веру. Что в итоге? Сколько сегодня течений в протестантизме, скажете? У них на каждом хуторе своя церковь. И какая? Педерасты-священники венчают педерастов-новобрачных. Где там Бог, какая благодать?!»
