А чего полегче нельзя? Догмат о Святой Троице богословами считается непостижимым для человеческого рассудка, отец Павел Флоренский называл его «крестом для человеческой мысли». Умеет шут задавать вопросы! И что ответить?
Пошарив взглядом по траве, я заметил аналог нашего клевера. Только у здешнего три листика. Наклонившись, сорвал.
– Это одно растение?
– Да! – согласился шут.
– А листиков у него три. Если один сорвать, растение не останется прежним?
Гливен кивнул.
– Так и Троица. Она едина и неразделима.
– Умеешь ты объяснять, Гро! – уважительно сказал шут.
Мысленный вздох. Слышал бы это наш преподаватель по богословию! Он приходил на лекции с тростью и пускал ее в ход, вбивая в курсантские головы основы христианства. Символически, конечно. Бить не бил, только обозначал удар. Но мне сейчас бы врезал…
– Хочу попросить тебя, – сказал Гливен. – Проведи для нас богослужение.
– Я не священник.
– Так и я не христианин, – сощурился шут. – Семья хочет посмотреть, как вы молитесь. Ноэль тоже интересно. Покажи!
Удивительно, но предложение мне понравилось. От него пахло домом. Непередаваемой атмосферой храма, в которой смешались дух ладана, мягкий – масла и запах жарко горящих свечей. Почему бы не показать? Это не служба, а демонстрация. Синод, ясное дело, не одобрил бы, но что мне сейчас синод? Я извергнут из сана.
– И еще, – добавил Гливен. – Ты умеешь сохранять куски жизни. Это, как его… видео. Сними службу и нас на ней.
– Зачем?
– Ты дашь мне планшет, и я кое-кому это покажу.
После минутного размышления я пожал плечами. Да ради Бога!
Литургия началась спустя полчаса. Вернее, ее демонстрация. Литургию не служат в такое время и при таких обстоятельствах. Например, с полным желудком. Но я увлекся. Накатило. Как давно я не стоял перед паствой! И пусть Гливен с семьей, Ноэль, а также набившиеся в комнату слуги не христиане, но служил я от души. Произносил ектинью, пел тропари, читал «Верую» и «Отче наш». Мне внимали. Естественно, не крестились. Пусть… Я даже приготовил Святые Дары. Вино, хлеб, серебряная чаша… Вздымаю ее над головой. К моему удивлению, Гливен подходит, скрестив на груди руки. После минутного колебания причащаю его. Вернее, изображаю причастие. Я не священник, мои дары не действительны. Следом подходит жена Гливена, милая, пухлая женщина лет тридцати. Вкладываю ей в рот ложку вина с кусочком хлеба. Она кланяется и отходит. Передо мной возникает Ноэль. Да что они, сговорились? Я «причащаю» детей, затем – слуг. По их лицам видно, что церемония им нравится. Что я делаю? А ладно…
Служба завершена. Снимаю камеры, иду к себе. Включаю планшет, сбрасываю на него записи, монтирую видео. Вышло неплохо. Я выгляжу солидно. Гливен принес мне мантию, какие здесь носят маги. Она похожа на рясу. Нательный крест отца Игоря я вытащил наружу. Он маленький, но серебро хорошо смотрится поверх черной материи. Вывожу значок фильма на рабочий стол, звонком вызываю слугу и велю отнести планшет Гливену. Пусть любуется. Слуга бережно, как хрустальный бокал, принимает планшет и выходит. Я стаскиваю мантию и вешаю ее на крючок – не пригодится более. Некому их носить. Корпорация распущена, лицензии магов объявлены недействительными. Гливен, узнав о попытке моего отравления, пришел в ярость. Что он говорил королю, мне неизвестно, но Этон подписали указ. Бывшим магам предложили вступить в армию и лечить воинов. Многие согласились. Кушать-то хочется…
Стук в дверь. Открываю – Ноэль. Она быстро обнимает меня и дышит в ухо. Затем отстраняется и смотрит в глаза.
– Ты сегодня грустный.
– Вспомнил дом, – говорю со вздохом. – Мать, отца, сестер. Я по ним очень скучаю.
– И я по своим, – кивает Ноэль. – Посидим?
Киваю. Это у нас отношения такие в последнее время – сидеть рядом. Взяться за руки и молчать. После поцелуев в донжоне Ноэль стала меня стесняться. Не узнать девочку, предлагавшую мне минет. Хотя этого слова здесь не знают, как и сам процесс. Возможно, благородными практикуется, рассказал же кто-то Ноэль? Однако в борделях используют только две позы: женщина на четвереньках или на спине. Сверху – уже разврат. С ренийцами наоборот. У них женщина на спине – верх разврата, а вот сверху – самое то. Объединить две практики не получается. Мне, впрочем, и такое не светит. Ноэль не подпускает ко мне женщин. Приходит в ярость, если заметит кого рядом. Ко мне приставлен слуга, хотя женщин в доме Гливена много.
С Ноэль мне хорошо – даже сидеть и молчать. Она умная и искренняя. В этом похожа на Аню. Внешне они разные, разве что фигуры схожи. Крепкие плечи, узкая талия, округлые бедра. Ну и грудь… Никогда не понимал интереса мужчин к анорексичным моделям. Что в них может быть красивого, кроме одежды, конечно? Ноэль сильная и очень красивая. На Земле бы сделала блестящую карьеру – на телевидении или в кино. Ноэль удивительно телегенична, на экране выглядит лучше, чем в жизни. Хотя, куда красивее? Как мне с ней быть? Взять с собой? Не разрешат, это к гадалке не ходи. Аборигенку на Землю? А документы? У нее даже свидетельства о рождении не имеется по причине их полного отсутствия в местном обществе. Да и Ноэль не рвется со мной. Здесь
