– Я очень люблю тебя, Гро! Очень, очень…
Ноэль вскакивает и вихрем вылетает из комнаты. Встаю, выхожу следом. Нужно наведаться в мастерские. Технология там отлажена и вмешательства не требует, но присмотреть стоит. Все же порох. Я вынес из мастерской все железо, работники ходят в суконных чунях. Нет ничего способного вызвать искру. Но понятие «человеческий фактор» никто не отменял. Вдруг вздумают устроить пьянку? Им же жалованье повысили. Напьются и вздумают зажечь фонарь… Сколько пороховых заводов в моем мире взлетало на воздух! Нет уж. Нам победить надо…
Королевский дворец, мягко говоря, не впечатлял. В жанре фэнтези, который так любит эпоху Средневековья, авторы изображают величественные дворцы, сложенные из монументальных плит, подогнанных так, что не видно швов; изукрашенные башенками, балкончиками, висячими мостами, стрельчатыми окнами с витражами и прочими красивостями. Поскольку ничего подобного в земном Средневековье не водилось – не умели в то время так строить, возведение дворцов в книгах приписывают таинственным древним, могучим магам или трудолюбивым гномам. Ни первых, ни вторых, ни третьих на Зоэ не наблюдалось. Поэтому дворец Этона напоминал огромный кирпич с крышей. Стены из тесаных каменных блоков на известковом растворе, простые, витражные окна из осколков цветного стекла, вставленных в свинцовые перемычки, двускатная кровля, крытая позеленевшими листами меди. Из всех украшений – вывешенные из окон над входом длинные флаги с многочисленными гербами.
Наша карета, запряженная парой стикулей, остановилась у крыльца, я выскочил и подал руку Ноэль. Больше некому – лакеи на запятках здесь не ездят. Прибыли мы без охраны: Гливен сказал, что это лишнее, – в Блантоне спокойно. На всякий пожарный я захватил игольник, спрятанный в кобуре под мышкой, Ноэль сунула в сумочку «кольт». Мы поднялись по ступенькам и вошли в распахнутую дверь. Никто нас не остановил. Террористических атак в этом мире не знают. Одежда из дорогих тканей, оружие на поясе и горделивый вид заменяют пропуска. Во-первых, наряды дороги, простецам не по карману. Во- вторых, если купец или, не дай Бог, простолюдин вырядится в шелка, наказание последует суровое – каторга в лучшем случае. Могут и повесить.
Тронный зал не радовал взгляд. Длинный и слишком узкий для такого размера, он походил на конюшню. Стены, правда, обиты шелком, пол из гладких каменных плит, скорее всего уложенных прямо на землю, потолок из потемневших деревянных панелей. В зале толпились придворные. На нас с Ноэль не обратили внимания. Очередные провинциалы, прибывшие глянуть на короля и, возможно, чего-то у него попросить. Здесь таких полно.
К пустовавшему трону было не протолкаться – гуще всего просители толпились там. Я отвел Ноэль в сторону. Спутница явно нервничала. Горящее краской лицо, испуганные глаза…
– Все будет хорошо! – сказал я и взял ее за руку. – Ты пришла к отцу.
– У него есть жена, – вздохнула она. – Говорят, очень ревнивая.
– Дядюшка защитит, – утешил я. Она попыталась что-то сказать, но ей помешал рев трубы. Герольд в узких, облегающих штанах двух цветов – зеленого и желтого, в куртке, составленной из таких же ромбов, и в малиновом берете с пером на голове вышел на середину притихшего зала и торжественно объявил:
– Его Королевское Величество Этон Второй!
Придворные подались к стенам. Мужчины сняли головные уборы, женщины присели. Мы с Ноэль последовали их примеру. В широко распахнутые двери зала бодрым шагом вошел Этон. Его сопровождала пухлая, разряженная женщина (как я догадался, жена), следом поспешало трое мальчиков в возрасте от семи до четырнадцати лет, если судить по внешнему виду. Лица детей ясно указывали на принадлежность к венценосной семье. Носы у мальчишек – длинные, с заметной горбинкой. Папенькины…
Этон с семьей прошли к возвышению в конце зала, где стоял трон, и поднялись на него. Король уселся, семья встала обочь – жена с левой, мальчики с правой стороны. Этон взглянул в зал и довольно улыбнулся. Я догадался, что ему здесь все нравится. Трон, на котором восседает, склоненные головы придворных, а также смиренные просьбы, которые сейчас воспоследуют. А их Величество будет судить и рядить…
Откуда-то сбоку выскочил Гливен. На шуте был колпак с бубенчиками, разноцветные, как у герольда, штаны и куртка. Но если у первого сочетание цветов было строгим, то одеяние Гливена напоминало лоскутное одеяло – настолько яркими и безвкусными выглядели эти нашлепки. В руке Гливен держал колокольчик, в который он немедленно позвонил.
– Всем тихо! – завопил визгливо. – Петушок сел на свой любимый насест. Сейчас кукарекнет!
– Не петушок, а петух, – поправил Этон, растягивая рот в улыбке.
– Ну да, – согласился шут. – У тебя же есть курочка и цыпочки.
Придворные вокруг заулыбались.
– Мои цыпочки – петушки, – хмыкнул король. – А вот у тебя – сплошь курочки.
– От курочек больше пользы, – возразил шут. – Они яйца несут.
– Зато петушки их топчут, – усмехнулся король.
Зал загоготал. Мужчины ржали, закидывая головы назад, женщины повизгивали. Было видно, что смеются от души. Лишь мы с Ноэль не поддались общему веселью. Ноэль – потому, что волновалась, а я не оценил местный юмор.
Шут зазвонил в колокольчик. Смех стал стихать.
– И все ж, есть курочки, – сказал Гливен, – которые злым петушкам отрывают головы. Одна из них сейчас в зале.
