ослабли.
Сначала Филину показалось, будто Амалия ищет Марго. Но нет, она не пыталась отыскать в этом гигантском черном корабле рубку. Она спешила в недра замка, туда, откуда доносилось мерное гулкое «бумм, бумм». Сердце Черного замка, вспомнил Филин. Лиза кричала, что если остановить сердце… и не успела договорить, но ведь и так понятно, что тогда случится.
…За все годы унизительного рабства у Мутабора Амалия ни разу не бывала в Черном замке, но он почему-то признал ее — то ли как давнюю помощницу, то ли как возможную наследницу, некогда отмеченную хозяином. Во всяком случае, он с готовностью указывал ей путь — распахивал двери и поднимал решетки, мутным серым свечением озарял нужные галереи, втягивал в стены острые прутья ловушек, расставленных на кого-то другого, и все громче и призывнее отбивал такт своим железным сердцем.
Однако только на пороге тронного зала Амалия увидела, что именно было сердцем Черного замка.
Сводчатый потолок зала терялся во мгле высоко-высоко у нее над головой. Далеко впереди, у стены, высился трон, мерцающий антрацитовым блеском. А в трех шагах от трона в воздухе перед ним с головокружительной скоростью ходил из стороны в сторону железный маятник и гулко твердил свое «бумм, бумм». Это биение и разносилось по всему замку. Но здесь, в тронном зале, было к тому же отчетливо слышно, что маятник со свистом рассекает неподвижный воздух. Свист воздуха складывался в однообразную, но невыносимо тоскливую мелодию, от которой хотелось зажать уши и упасть ничком.
Маятник заканчивался изогнутым лезвием, отточенным острее всякой косы — оно так и сверкало в воздухе.
Увидел его и Филин, который, шумя крыльями, вылетел на галерею, что опоясывала тронный зал. Он тоже ни разу не бывал в замке, но сразу понял, что задумала Амалия.
Чтобы воссесть на трон, нужно миновать маятник. Обогнуть его или поднырнуть немыслимо, для этого нужно нечеловеческое проворство. А заденет тебя это лезвие — рассечет до кости, если вообще останешься жив. Наверно, Мутабор устроил эту ловушку для тех дерзких смельчаков, кому удастся преодолеть остальные капканы замка.
Но Амалия и не собирается занять трон! Ведь замок все равно ей не подчинится, его мозгом завладела Маргарита.
Амалия задумала совсем другое.
Остановить маятник своим телом, пожертвовать собой и тем искупить свою вину!
Филин забил крыльями, заухал, пытаясь помешать Амалии или хотя бы отвлечь, и тут же ощутил, что воздух превращается в клейкий кисель.
Но маятник мелькал все так же мерно, не замедляя своего зловещего свистящего хода, и все так же бухало сердце Черного замка.
Амалия тоже почувствовала, что движется, как под водой, нет, хуже — в вязкой болотной трясине, которая затягивает с каждым шагом. Замок разгадал ее намерения, учуял врага и озлобленно оборонялся. Она оглянулась. Филин безнадежно завис в воздухе — тронуться с места не получалось, он точно пытался лететь против урагана, и в отчаянии превратился обратно в человека, чтобы сберечь силы.
— Наконец-то я вас нашел! — откуда-то слева, из боковой двери, в тронный зал вбежал старший Конрад — он ринулся было за Амалией, но, едва перешагнув порог, тоже увяз в густом воздухе.
Увиденное он истолковал неверно.
— Новая каверза! Да она решила взойти на трон и забрать замок! — Конрад в ярости загребал воздух руками. — Филин! Остановите ее!
Амалия даже не оглянулась.
— А впрочем… — Конрад вдруг победоносно расхохотался и гулко провозгласил, — я кое-что придумал! На трон взойду я, и тогда замок наш! Филин, вы мне только скажите, как его потом уничтожить — не стесняйтесь, командуйте, что делать, я в полном вашем распоряжении!
— Дурак! — задыхаясь, яростно рявкнул Филин, но слова заглохли в густом воздухе. Конрад его не слышал. Он нацелился просто обогнуть маятник и возомнил, будто замок ему подчинится. Но ведь неизвестно, пощадит ли замок самозванца-дракона или, наоборот, решит, что это самый подходящий хозяин…
Филину показалось, что время вот-вот замрет.
Теперь все трое продвигались к маятнику с разных сторон: Амалия по прямой, Конрад заходил с левого бока, а Филин упорно пытался пройти по галерее справа.
У Конрада с его драконьей выносливостью получалось быстрее остальных, хотя по лбу у него от усилий катился пот.
— Не знаю… какой ценой… мне дастся это свершение, — тяжело дыша, проникновенно говорил на ходу Конрад. — Может быть, я и погибну. Победа нередко… достается дорого. На всякий случай прощайте! — он махнул Филину рукой. — Да, вот еще. Передайте королевскому семейству… мои извинения и… позаботьтесь о моем.
Филин осмотрелся. Должны же здесь быть лестницы с этой треклятой галереи вниз!
Лестницы были. Они шли по спирали, обвивая каждую гигантскую колонну, — сотни и сотни ступенек. Пока спустишься, век пройдет. Амалия и Конрад внизу казались отсюда, с галереи, шахматными фигурками на бескрайней доске.
Не успеть.
