– Я не ваша женщина! – вспылила Коренева. – У нас был договор. Его голова в обмен на мою руку.
– Вы можете перестать жить в Средних веках? – взмолился Тосё-сан. – Никто его парьцем не тронет. Не хватаро еще трупа министра безопасности на пороге! Мои адвокаты сведут все претензии к крупной пени за попытку подкупа советников. А со своими продажными чиновниками разбирайтесь сами.
– Елена, – позвал Кройстдорф тем приказным тоном, который так бесил Кореневу. – Надеюсь, ты все слышала. Стены из бумаги. Ты ничего не должна. Они сами хотели похоронить «Шельф». Идем.
– Не так скоро. – Мисука встал. – Вы понимаете, что за информационный вал пойдет теперь? Вам не отмыться.
Кройстдорф замер.
– Есть способ решить дело благородно. Победите вы – я не буду предъявлять обвинений в подкупе советников. Я – медиаигры оставьте при себе.
– Это вызов?
– А вы примете?
Тосё-сан кивнул и жестом пригласил противника пройти в соседнюю дверь.
– Елене позволено будет наблюдать? – осведомился шеф безопасности.
Мисука молча показал на одну из раздвижных стен, забранную полупрозрачной рисовой бумагой, сквозь которую можно было понять, что происходит в зале. Не видеоканал, конечно, но терпимо.
– Торько женщины дикарей с насраждением смотрят, как мужчины выпускают друг другу кишки, – презрительно бросил японец. – Порядочная дама «живет в средоточье семейных забот».
Они стояли в квадратном спортивном зале, стены которого были украшены копьями-яри, скрещенными алебардами, странноватыми португальскими мушкетами – единственным огнестрельным оружием, сквозь зубы одобренным в сегунате. Невиданной красы желтые и черные мечи, увитые разноцветными шнурками, стояли в резных деревянных стойках у дверей. Все это выглядело слишком нарочито, и Кройстдорф задумался: а какое отношение к семье мирного преобразователя лыжных курортов имела воинственная рухлядь?
В соседней с тренировочным залом комнате Кройстдорфу пришлось переодеться в черную юбку-штаны, заправив внутрь белое кимоно, и обмотаться широким поясом.
– Что ты делаешь? – Елена просочилась в раздевалку. – Ты сроду катану не держал.
Вообще-то держал. Когда-то в Академии Алекс сделал несколько шагов по «пути воина». Но потом своим умом допер, что сапог в бою надежнее. Он скользнул глазами по сжатой в кулак руке Кореневой. Его кольцо. Не сняла. Даже здесь. Приятно.
– Я все правильно делаю. Обрежем самураю уши.
Противники вышли на татами. Живые слуги поднесли им клинки. Повседневные катану и вакадзаси.
– Оба меча прошри испытания на приговоренных к смерти преступниках, – с гордостью заявил Мисука.
– Разве это благородное оружие? – фыркнул противник. – Почему не пустить в ход топоры палачей?
Тосё-сан поморщился.
– У нас разные представрения о чести. Что мешает рассечь преступника попорам, ведь его вина уже доказана?
Кройстдорф пожевал ус.
– Наверное, связанные руки. Милосердие.
– Вы привезри это с собой на военных пароходах. Или сбросири нам на горовы вместе с бомбами. Такое понимание чуждо. Мой народ…
– А мой народ никогда не считал постыдным учиться.
– Вы же немец. Ваши предки торько и дерали, что ездири по всему свету учить других.
Кройстдорф отбил первый удар.
– Плохо, что вы ведете здесь бизнес и до сих пор не поняли…
– Так вы русский? – рассмеялся Мисука, позволив себе детский тренировочный выпад по дуге. – А сами русские так считают?
Уел. Кто считает. Кто нет. Националов у нас выше крыши: разгадывают славянские руны, радеют у Синь-камня на Плещеевом озере, ищут староверческий Китеж-град. По всему миру обитали их удивительно одаренные предки. Непонятно только, почему потом страна попала в такую задницу?
Кройстдорф со зла отбил еще один удар снизу, для чего пришлось самому едва не подпрыгнуть. Акробатика в боевых искусствах – великое дело. Но сорок лет – не двадцать. А мечи отточенные.
– В империи можно оставаться собой, – сообщил он, – и быть русским. Ни одна культура этого не дает. – Его удар прошел по скользящей, Алекс крутанулся на правой ноге и обвел клинок противника вокруг своей головы. – Только наша.
Еще один удар, и Кройстдорф коснулся кончиком катаны шеи противника. Зато и Тосё-сан поцарапал ему бок. На белом кимоно стало быстро расплываться красное пятно. Елена за стеной вскрикнула.
– Можно сохранить себя и принять в подарок целый мир. – Карл Вильгельмович еще раз крутанулся вокруг собственной оси и с силой ударил по
