проблемами. Иначе его покатит по земле зимним ветром. Близнецы вырастут и разъедутся, шарек сдохнет, а он останется один-одинешенек, старый и никому не нужный. Аж плакать хочется, так себя жалко!
Но пока зимним ветром уносило Елену. Случайно забросило в щель под крышей его дома. Он отогрел, готов был защищать, однако никаких гарантий, что новый порыв не выдует счастье в форточку.
Вчера ныла о его слишком высоком положении, жаловалась на деланый аристократизм. Какая ария будет сегодня? Про злого опричника Кирибеевича?
– Я знаю, ты не готова принять ни мою должность, ни мою службу. Но по-другому не будет…
Елена положила пальцы ему на губы.
– Мне все равно. Что бы ты ни делал. И это ужасно.
– Да что ж ужасного-то? – возмутился Алекс. – Я у тебя, слава богу, не Малюта Скуратов…
Она спрятала лицо у него на груди.
– Не сегодня. Хочу быть с тобой, пока ты – это ты.
В эту ночь она была неотступно нежна с ним. Хотела запомнить всего, точно прощалась. Последнее было странно, если учесть, что Алекс только что вернул ее и чувствовал глубокое, полное единение.
Если она считает его разбойником с большой дороги, то почему любит? Сердцу нет закона? Или все-таки человек в силах останавливать самые высокие волны потрясений, как в человеческой же воле запустить самые страшные испытания? Может, не так уж плохо, что в страшный час именно его рука лежит на колесе?
Ночью Кройстдорф встал и спустился из спальни вниз. Варька сидела на ковре и все еще щелкала по экрану. Но уже куда медленнее. Подчищала последнее.
– Кто такие кайманы? – спросила она через плечо.
– Небольшие крокодилы.
– Как тебе удается держать в голове столько слов, не заглядывая в сеть? – восхитилась девушка.
– А зачем тебе?
– Ну я подумала: если у кого-то счет на Каймановых островах, то как же он будет там купаться? Крокодилы заедят.
Среднеполосная девушка!
– Там их давно нет. Только в зоопарке. Можно плавать и не бояться.
– А почему у тебя нет счета на островах? – донимала Варька.
– Потому что я на государственной службе, раз. И у нас отродясь не было таких денег, два. – Отец загнул пальцы. – Ну ты мне что-нибудь расскажешь?
– Не сейчас, – буркнула мадемуазель Волкова. – Сделай мне чаю с лимоном, пожалуйста. Только сам.
Странное это желание, чтобы человек готовил для человека. Кройстдорф заварил зеленый, бросил лимон и по привычке имбирь. Спохватился, начал вылавливать.
– Не надо, – донесся голос через коридор. – Ты ведь уже запузырил. Я знаю.
Хорошая у него девочка, у других нет. Карл Вильгельмович заулыбался, понес чай.
– Сейчас я нажму на эту кнопку, – сказала Варя, – и мне понадобится программа защиты свидетелей. Уеду куда-нибудь на Марс под чужим именем, буду бояться даже посылать тебе поздравления на Новый год. – Мадемуазель Волкова стукнула пальцем по экрану. – Готово. Никаких Мисук. Пусть двигает обратно в Японское море и катается над Фудзиямой на водных лыжах. – Она была крайне довольна собой.
– Надо поговорить. – Варя замялась. – Я больше не хочу заниматься информационной безопасностью. И на факультете информатики учиться. Я, – девушка покусала губу, – буду поступать в Академию космического флота, чтобы стать командиром корабля, как мама. Как все Волковы. Нехорошо, когда династия пропадает.
Карл Вильгельмович не нашелся, что сказать.
– А мое родовое имя не в счет? Ты будешь Волкова, пока не выйдешь замуж. А кто будет Кройстдорф?
Варя насмешливо поджала губу.
– Елена тебе нарожает. Целую кучу. Ну ты согласен дать мне рекомендации?
Он несколько мгновений колебался.
– Если ты выберешь Марсианское отделение. Подальше от Земли. Вот тебе программа защиты свидетелей. И фамилия у тебя будет Волкова- Кройстдорф.
Девушка подавила смешок.
