«Мне надо с тобой поговорить. Наедине. Это возможно?»
Я очень удивился. Даже и не помню, когда леди Кекки Туотли в последний раз изъявляла желание поговорить со мной наедине. Скорее всего вообще никогда.
За несколько лет совместной работы я так и не успел толком с ней подружиться. Потому что Кекки перешла к нам из Городской Полиции по личному распоряжению сэра Кофы Йоха, который сразу взялся обучать ее профессии Мастера Слышащего, а такая работа поглощает человека целиком – все его время, все внимание, сколько ни кинь в эту топку, ясно, что мало, и нужно срочно добавить еще. К тому же у них с Кофой тогда завязался бурный роман, а такое счастливое обстоятельство обычно превращает полное отсутствие свободного времени в отрицательную величину, мне ли этого не знать.
Поэтому с Кекки мы виделись в основном на совещаниях в Доме у Моста, да и то далеко не на всех. Обычно на совещания приходит сам Кофа, а Кекки в это время дежурит где-нибудь в городе, выполняя его очередное задание. Поди подружись с человеком в столь непростых условиях.
Я не сумел.
За полгода, прошедшие с моего возвращения в Ехо, ничего не изменилось. Кекки по-прежнему занята по горло, да и я, положа руку на сердце, только притворяюсь беспечным бездельником. Разве что выспаться мне сейчас удается несколько чаще, чем в первые годы службы, когда Джуффин загружал меня круглосуточной работой – как я теперь понимаю, из милосердия. Чтобы у меня просто не оставалось времени и сил осознать, что со мной происходит, как следует это обдумать и спятить от ужаса, не сходя с места: АААААА! Я в другом мире! Тут все колдуют, и я, кажется, тоже! Как я это делаю?! Мамочки, спасите! ААААААА!!! – и бах в обморок, случайно испепелив напоследок безумным взглядом парочку ни в чем не повинных воробьев и одного Королевского курьера. И так триста раз на дню.
Мой беспокойный ум, конечно, все равно регулярно предпринимал попытки осмыслить происходящее в паническом ключе, но утомленный нечеловеческими условиями труда и адским распорядком дня, засыпал примерно на втором «а». Максимум – на третьем. Это, надо думать, всех и спасло. Все-таки нервы у меня совершенно ни к черту, были, есть и, подозреваю, будут, такой уж темперамент достался; для разумного взрослого человека – сущее наказание, но для угуландских колдунов, говорят, самое обычное дело. Так что я отлично вписался в местный культурный контекст.
В общем, когда леди Кекки Туотли прислала зов и объявила, что желает срочно поговорить со мной наедине, я удивился, да так, что в разговоре образовалась чрезвычайно невежливая пауза. Однако Кекки меня не торопила. Терпеливо ждала, когда я соберусь с мыслями и скажу ей хоть что- нибудь.
И в конце концов дождалась.
«Если ты не очень далеко от Мохнатого Дома, приходи прямо сейчас, – наконец сказал я. – Я пока тут, и, кроме меня, в гостиной никого нет. Сам глазам своим не верю, но факт остается фактом: я действительно один дома».
Дверь тут же распахнулась.
– На это я и рассчитывала, – ослепительно улыбнулась долговязая сутулая девчонка-газетчица, переступая порог.
Ничего удивительного, конечно. На то она и Кофина ученица, чтобы выглядеть как Магистры знают что. И быть в курсе, куда, когда и как надолго разбежались все мои домашние. И знать, что я сам пока никуда не ушел. И договариваться о встрече уже стоя под дверью, чтобы потом сразу вот так эффектно войти. Все мы мастера выпендриваться, особенно друг перед другом – где еще найдешь настоящих ценителей, если не среди коллег. Сэр Шурф, большой любитель превращать всякое мимолетное соображение в точную формулировку, сказал как-то, что свойственная большинству людей потребность производить впечатление на окружающих естественным образом усиливается в ходе занятий Очевидной магией, которая сама по себе, в первую очередь, эффектный жест, своего рода попытка соблазнения Мира, а уже потом средство достижения каких-то практических целей, нередко вообще придуманных задним числом, ради рационального оправдания своих вдохновенных действий.
Подозреваю, он совершенно прав.
Девчонка тем временем бросила на пол сумку с газетами, выпрямила спину, небрежно провела рукой по лицу, и миг спустя на меня смотрела настоящая Кекки Туотли, статная сероглазая красотка с такими правильными чертами лица, словно природа создала ее специально ради участия в каком-нибудь вселенском конкурсе классической скульптуры, а получив главный приз, на радостях отпустила свою лучшую работу к людям – пожить. Хотя мы, конечно, не заслужили.
– Так это ты сейчас орала под моими окнами: «Загадочное происшествие на улице Трюкачей, спешите узнать подробности»? – спросил я. – Удивительно громкий и противный у тебя голос. Сам бы хотел так уметь.
– Тебе-то зачем? – рассмеялась Кекки.
– Хорошее оружие. Кого угодно можно быстро свести с ума. Я такие штуки очень ценю.
– По моим сведениям, у тебя и без воплей под окнами совсем неплохо получается, – заметила Кекки, вынимая из сумки небольшой кувшин и еще какой- то круглый предмет, завернутый в полупрозрачную бумагу цвета печного дыма. Поставила все это на стол и сама уселась в кресло.
– Для незваной гостьи я вполне ничего, правда? Можно не ломать голову, чем меня угощать, я все с собой принесла. Камру из «Туманного Кирона»; на мой взгляд, она ничем не уступает Жижиндиной. И пирог оттуда же. Их фирменный, с так называемой «туманной сердцевиной»; на самом деле начинка – просто взбитый практически до состояния облака мясной фарш. Оно и к лучшему. Туман – это же просто вода. Нет в нем никакого вкуса.
