Эдуард не верил своим ушам. Неужели он ошибся? Грубый и злобный бандит оказался не так уж глуп и прост, как ему показалось на первый взгляд. Слушая его, он снова прокручивал в памяти минувший день. В Уолтере действительно было что-то странное. Его неискренность сквозила не только в словах. Даже в движениях. Особенно когда татуированный парень задирал его. Делал ли он это специально? Уолтер словно пытался казаться более неуклюжим и безобидным, чем был на самом деле. Его поддельная личина давала трещину лишь иногда…
– Можешь сам глянуть, если не веришь мне. У этих душегубов под подбородком татуировка в виде двух лун, правда я не знаю, разглядишь ли ты её сейчас. Здесь темно, что у Солиса в заднице!
Собравшись сделать это, Эдуард тут же остановился. Он очень живо представил, как шарит в темноте, всматриваясь в мёртвое тело убийцы. Как тот хватает его холодными, безжизненными пальцами. Как загораются два леденящих душу синих глаза, а призрачный голос кричит о надвигающейся тьме…
– Нет, – он бессильно опустил руки, – я верю тебе.
– Ну и дурак. Когда за тобой охотится лунное братство, лучше никому не верить.
– Охотится? Будут и другие?
Каторжник неприятно рассмеялся. Впрочем, его смех был гораздо здоровее и живее, чем смех покойного Хэнка.
– К гадалке не ходи. У меня однажды был дружочек, за которого им кто-то заплатил.
– И что с ним стало? – спросил Эдуард, хотя и сам уже догадывался, каким будет ответ.
– Я же говорю, у меня был дружочек.
В штреке повисло молчание.
– Как тебя зовут? – спросил Эдуард.
– А что? – В грубоватом голосе нового знакомого звучали нотки подозрительности.
– Ну, ты знаешь моё имя. Было бы справедливо открыть мне своё.
– А мир вообще не больно-то справедлив. – Южанин усмехнулся, и Эд подумал, что не добьётся от него искренности. – Ну да ладно. Мамка, упокой Древние её беспутную душу, звала меня Ярви, но в том дерьмовом месте, где я вырос, меня кличут Трёхпалый.
Эдуарду показалось, что это очень подходящее имя для головореза с большой дороги. Сложно было представить себе такого лорда, однако если отец и научил его чему-то, так это достойно обходиться с человеком, невзирая на его происхождение.
– Благодарю тебя, Ярви Трёхпалый. Я у тебя в долгу.
Ярви снова заржал, как простуженный хряк.
– Только не кланяйтесь, ваша светлость! – Он изнемогал от смеха. – Всё равно я ни хрена не увижу в этой темени!
Когда смех иссяк, Ярви продолжил гораздо серьёзнее:
– Послушай совета битого пса, Эдуард Колдридж. В следующий раз, когда кто-то спросит у тебя твоё имя, соври ему. Дольше проживёшь.
Эдуард не ответил. Несмотря на беды, постигшие его семью, он всё ещё оставался Колдриджем. В его жилах текла благородная кровь древнего рода правителей Варгана. Сама мысль о том, чтобы скрывать своё происхождение, казалась ему оскорбительной. Гордость не даст ему сделать этого. Гордость и достоинство.
– А теперь, если вы закончили с любезностями, лорд Колдридж, я сегодня ещё хотел немного поспать. – Говоря это, Ярви копошился в темноте, устраиваясь на отдых. – Скоро работать, а теперь у нас на одну пару рук меньше.
– Не называй меня так, – сказал Эдуард, как он уже говорил это когда-то старому Хэнку.
– Как изволит ваше лордство, – усмехнулся Ярви, проигнорировав его просьбу.
– А как же… – Эдуард помедлил, – тело?
– Да наплевать! Завтра что-нибудь придумаем.
Ярви протяжно зевнул, намекая на то, что разговор окончен, и Эдуард решил последовать его примеру. Ранка на шее саднила, но, закрыв глаза, он неожиданно почувствовал себя лучше. Непостижимым образом присутствие Трёхпалого успокаивало. Да, он был преступником, даже убийцей, но, если ты заперт в клетке с волком, который, по всей видимости, не собирается тебя есть, чувствуешь себя всё-таки увереннее, чем просто в пустой клетке.
Эдуард отвернулся к стене и забылся сном, но пробуждение его не было спокойным.
– Какого лешего у вас тут случилось? – проревел охранник.
Голубой огонь светоча больно резанул по сонным глазам. Прикрывая их рукой, Эдуард осмотрел штрек и увидел, что на голове покойного Уолтера красуется огромный камень. От удара его череп треснул, будто зрелая тыква. Вне всяких сомнений, это была работа Ярви. Сам каторжник, как ни в чём не бывало, посапывал у стены, укрывшись тряпками среди рабочих инструментов.
– Так… вчера работали, вот его и пришибло, – нашёлся Эдуард, протирая глаза. – Новенький, чего с него взять…
– Ну… – растерянно протянул охранник, разглаживая рыжую с проседью бороду, – старуха, видать, по пятам за тобой ходит.
Он распорядился, чтобы сборщики руды закинули тело в пустую вагонетку, а когда они закончили, вновь обратился к Эдуарду:
