Ош сосредоточился на своих ощущениях. Рука сжимала шершавую, обмотанную кожаным шнуром рукоять пики. Впереди был кабан. Матёрый, безжалостный хищник. Он разорвёт его на куски, если Ош промахнётся.
Порождая длинные чёрные тени, закатное солнце начинало краснеть. В лицо ударил резкий порыв ветра, принеся с собой такой родной и знакомый орку запах леса…
Оказавшись на расстоянии удара, Ош резко вздёрнул копьё вверх, надеясь только на сноровку бывалого охотника и удачу.
Он недооценил Дрогнара. Когда руке уже показалось, что она чувствует отдачу от мощного удара, глаз успел заметить лишь плоский наконечник турнирной пики, стремительно приближавшийся к закованной в латы груди орка.
В следующее мгновение всё погрузилось во тьму.
Адам с трудом сдержался, чтобы не зажмуриться в последний момент – так велико было его внутреннее напряжение.
Юношу снова разрывали противоречивые желания. Он словно разделился на двоих разных людей. Один страстно хотел увидеть, как тело Оша грохнется в грязь. Другой – изо всех сил желал орку победы. Ведь за минувшую зиму Ош стал для него тем, кого он вполне мог бы назвать другом. Точнее, Адам мог бы сделать так, если бы это не противоречило закону и многовековым традициям королевства людей.
Когда всадники сошлись в центре ристалища, какое-то безумное мгновение их массивные силуэты словно танцевали в облаке деревянных щепок. Обе пики достигли цели, и обе сломались, не выдержав удара.
Пика Оша угадила Дрогнару прямо в забрало шлема, вмяв его в лицо рыцаря. Конь честно пронёс ездока ещё несколько шагов, прежде чем гигант рухнул на землю, лишившись чувств.
Лошадь Оша так же продолжала скакать, однако её наездник совсем не походил на живого человека. Обмякшее тело болталось в седле, как тряпичная кукла, но по неведомой причине не падало вниз.
Адам поймал лошадь за сбрую, и ему тут же предстала ужасная картина. Латный нагрудник промялся так, словно по нему изо всех сил врезали двуручным молотом. Обломок копья размером с большой палец торчал в плече орка. Каким-то образом ему удалось пройти через звенья старого кольчужного воротника, безжалостно впившись в податливую плоть.
Ош потерял сознание. Адам понял это с первого взгляда. Вопреки здравому разумению какая-то упрямая сила всё ещё сжимала пальцы орка вокруг поводьев лошади. Что-то невидимое, но почти осязаемое держало его в седле, не давая упасть. Словно упрямство орка жило своей независимой жизнью. Словно оно обладало собственной волей.
Бессознательная хватка Оша была так сильна, что Зоре пришлось перерезать ремни сбруи, чтобы снять орка с лошади. Рядом тут же появились расторопные служители вивария турнира. Не успел Адам ничего сообразить, как они уложили Оша на носилки и направились в сторону лекарского шатра.
Катастрофа. Следуя за подручными вивария, Адам с трудом сдерживал панику, лихорадочно пытаясь придумать хоть какой-то выход.
Рано! Слишком рано! Сейчас они снимут с Оша шлем, и всё будет кончено. Обман раскрыт.
Юноша живо представил крики страха и удивления. Представил, как его хватает королевская стража, обвиняя в измене. Зачем он согласился на это безрассудство? На что они рассчитывали?
Когда процессия вошла в шатёр, Оша сразу переложили на койку для раненых.
– Сходите за виварием, – распорядился один из служителей, протянув руку к шлему Оша.
– Постойте! – вырвалось у Адама, и все вопросительно посмотрели на него.
Юноша замялся. Что сказать? Как остановить их, не вызвав подозрения? На помощь пришёл его верный наставник.
– Я – виварий, – деловито произнёс Локвуд, стремительно входя под свод шатра. – Оставьте нас.
Служители медлили. Они видели кольцо ключника, но Локвуд не был ни виварием турнира, ни их господином.
– Вон! – не выдержал старик.
Смешавшись под его испепеляющим взглядом, служители ринулись к выходу наперегонки. Когда последний из них покинул шатёр, внутрь вошла Зора. Рука её лежала на боевом ноже, а пылающий взгляд замирал то на Локвуде, то на Адаме, то на раненом Оше. Не теряя времени, ключник строго наказал ей стоять на страже. Сейчас их особенно не волновало, кого признают победителем в минувшем поединке.
Запахнув полог шатра, Локвуд приблизился к Ошу и снял с него шлем, оставив только стёганый подшлемник. Привычным движением опытного вивария старик приподнял веки орка и осмотрел закатившиеся глаза. Сжав запястье Оша, он что-то нашёптывал себе под нос.
Несведущие в искусстве исцеления люди поговаривали, что в такие моменты лекари читают свои таинственные заклинания и магические формулы, но Адам знал, что наставник просто считает удары сердца.
Ош был жив, но им владело какое-то зловещее оцепенение.
Вдруг в шатёр снова ворвалась взволнованная Зора.
– Сюда идут какие-то люди, – выпалила она.
