Ты – тот самый бродяга из Острога, которому «максималку» впаяли, я прав?
Старику лицо «татарина» тоже показалось знакомым. Но – смутно, а значит, в последний раз они виделись очень давно.
– Верно вы говорите, – не стал отнекиваться бывший зэк. И счел нужным уточнить: – Но я не сбежал – откинулся недавно.
– А я – шесть лет назад, – признался дерюжинец. – Чулым меня зовут. Колька Чулым. Припоминаешь, небось?
– Само собой, – теперь окончательно вспомнил Старик. – Вы сидели в одной камере со своим другом Гирей, которого частенько запирали в карцер – ух и любил же он побузить. Жаль парня. После вашего освобождения он устроил очередной бунт, во время которого его и убили.
– Ага, так оно и было, – закивал Чулым. – Хотя на что Гиря всегда напрашивался, то и получил, чего уж там. А про тебя рассказывали, будто ты загремел в Острог аж сразу после Первой Уральской. Тогда, когда в здешних краях про Дерюжных и слыхом не слыхивали. В те годы делами тут заправлял этот… как его… Лопата, кажется.
– Мотыга. Семен Мотыга его звали, – уточнил Старик. И больше ничего добавлять не стал. Потому что на собственном горьком опыте убедился, что бывает, если в Погорельске заикнуться о Семене, да еще добрым словом.
– Доводилось слышать о нем. И о тебе кое-что. Это ведь тебя звали…
– Идем, Колян! – поторопил его один из громил. – Времени в обрез, а нам еще в три места зайти надо.
– Да, Культяпый, идем, – всполошился Чулым. – Что-то я и впрямь заболтался… Кстати, чем ты занимаешься теперь, бродяга?
– Работаю в дорожной службе, – признался Старик. – Заделываю дыры в шоссе после землетрясений.
– Ишь ты! Любишь физический труд на свежем воздухе? Это хорошо. – Чулым ненадолго задумался и неожиданно предложил: – А подкалымить не хочешь? Сегодня ночью, часа в два или в три?
– И что за калым? – Якшаться с дерюжинцами Старику претило, но отвечать им с ходу отказом он побоялся.
– Как раз по твоей части – тоже физический труд на свежем воздухе. – Скуластое лицо Чулыма расплылось в улыбке. – Надо будет кое-что погрузить и выгрузить. Шестьдесят или около того мешков. Тяжелых, но ты будешь не один, а с напарником. Не дрейфь – все законно. Просто дело неотложное, а наши грузчики, чую, упьются вдрызг. Но как им запретишь – повод-то уважительный. А ты, я гляжу, до сих пор трезв, так что либо пьешь мало, либо вообще не пьешь. Короче говоря, наверняка под утро будешь стоять на ногах. И разбогатеешь на четыреста юаней.
– Хорошие деньги за погрузку всего одной машины, – заметил Старик.
– Говорю же, дело неотложное, а мешки тяжелые. Поэтому не мелочусь, – повторил Колька. – Ладно, знаешь, где заброшенные склады «Турбо Ойл»?
Старик кивнул. Не далее как позавчера его бригада чинила участок шоссе, проходящий мимо этих ржавых ангаров.
– Ну вот, приходи туда к часу ночи, – продолжал Чулым. – Машина будет ждать там. Водила знает, куда и во сколько подъехать. С ним доберетесь до места, он все тебе растолкует. Короче, давай, бродяга, я на тебя рассчитываю. Ах да – вот, держи аванс.
Чулым вынул из кармана мятую купюру в сто юаней и вложил ее Старику в ладонь. Тот от его щедрости слегка оторопел и даже не знал, что сказать: то ли поблагодарить, то ли все-таки вежливо отказаться.
– А теперь бывай! – распрощался с ним Колька, прежде чем Старик определился с ответом. – Не забудь: в час ночи на складах «Турбо Ойл»! Не подведи!
И компания пошагала дальше, оставив Старика в проулке с внезапно привалившим ему богатством. Ну или как – богатством… В действительности деньги были небольшие, просто впервые с незапамятных времен Старику платили за еще не сделанную работу.
– Будь ты проклят, Колька Чулым! – Он обреченно вздохнул, сунул купюру в карман плаща и пошагал своей дорогой. Только уже не спеша, несмотря на усиливающийся дождик.
Чулым буквально не оставил ему выбора. И теперь, хочешь не хочешь, придется идти на эту чертову ночную подработку. Или, может, не ходить, а отыскать завтра Кольку, сослаться на какую-нибудь болезнь и вернуть ему «сотку»? Как сильно его это обидит? Да пусть и не сильно, но объясняться с ним все равно придется. А что Старик теряет, если согласится? Вроде бы ничего. Силенок закинуть в грузовик мешок, даже тяжелый, у него хватит. Тем более с напарником.
Одно смущает: что за срочность перевозить мешки глубокой ночью? Незаконный груз? Ха, да такого в Пропащем Краю не существует в принципе, пригони ты сюда хоть эшелон с наркотиками. У «святых» из Острога есть в Погорельске контора, но они начинают чесаться лишь тогда, когда случается убийство. Иные же преступления их не волнуют – «святые» борются с ними единственным способом: читают на улицах проповеди о вечных ценностях. Столь же тошнотворные, как те проповеди, которые Старику двадцать пять лет читали в Остроге едва ли не каждый день.
«Ладно, схожу – от меня не убудет, – решился наконец Старик уже на подходе к дому. – Да и четыреста юаней мне не помешают. Ботинки совсем истоптались, и новые парадные штаны надо бы прикупить. Ну а если что-то вдруг не так…»
Он не знал, как ему быть, если что-то пойдет не так. На самом деле все уже шло не так, как он планировал. И гадать наперед, что ждет его грядущей ночью, было не резон. Одно радовало: ему не придется до утра ворочаться на нарах, слушая пьяный храп вернувшихся с поминок соседей и дыша вонью их перегара…
