исходе. После чего осталось лишь сидеть и дожидаться утра, раз за разом проверяя, не заработала ли связь.
Связь так и не заработала.
За ночь случилось еще несколько толчков, но не сильных. Покалеченная земля издавала зловещие шумы, но поблизости от охотников ничего не рухнуло и не разверзлось. Зато с рассветом они слегка воспрянули духом – за ночь пыль все-таки развеяло ветром. Да, видимость по-прежнему была не идеальной. Но теперь округа просматривалась в радиусе пары километров, что помогло сразу же обнаружить шоссе. Скитальцы не доехали до него впотьмах всего ничего – метров сто пятьдесят.
Однако вид шоссе оптимизма уже не внушал. Годами дорожная служба Погорельска воевала с землетрясениями, но вчера они одержали в этой войне безоговорочную победу. Такие повреждения обычным ремонтом было не устранить. Казалось, будто некий античный титан пытался играть на дорожном полотне, как на огромной гармошке. И когда это не получилось, он бросил ее на землю смятой и порванной.
Если на шоссе и остались целые участки, ровными они больше не были. Одни из них уходили вверх подобно трамплинам, другие зарывались в землю, третьи кренились набок под такими углами, что на них запросто перевернулся бы танк. Короче говоря, уповать на легкое возвращение домой не приходилось. Да и трудное стояло под вопросом. Местность вдоль шоссе пострадала не меньше, чем поле, с которого охотники едва выбрались.
Помимо уничтоженной трассы в округе хватало иных поводов ужаснуться.
По погасшему Ерагинскому сухобору словно топнул все тот же исполин. Вмятина напоминала бы метеоритный кратер, если бы на ее склонах не торчали обгорелые деревья, которые при падении небесного камня все полегли бы. Дна ее охотники не видели, хотя имели все шансы угодить в нее, если бы, ища ночью выход из лабиринта, свернули в ту сторону. Или остались бы на форпосте, который тоже угодил на склон этого провала.
Впрочем, не стоило об этом думать. Страшные фантазии были плохими попутчиками, особенно сейчас.
Гряда лесистых холмов, что тянулась по другую сторону шоссе, тоже претерпела чудовищные изменения. Если дорога была сравнима с порванной гармонью, то холмы как будто рубили исполинским топором, пытаясь отделить их друг от друга. Где-то это получилось, и теперь там зияли узкие и глубокие ущелья. А где-то нет, но зарубки от топора все равно остались. Дважды он и вовсе промахнулся и снес холмам вершины, осыпавшиеся на шоссе грудами камней. Которые раньше перекрыли бы дорогу, но нынче перекрывать было уже нечего.
Охотники пытались разглядеть в пыли на горизонте трубу китайской ТЭЦ, но не находили ее. Никого не удивило то, что она упала. Просто с нею была связана еще одна робкая надежда. Если бы утром труба оказалась на своем месте, это означало бы, что другие здания в округе тоже могли уцелеть. Но она отсутствовала. И это стало очередным намеком на то, что надо готовиться к худшему.
Сама ТЭЦ была возведена в стороне от шоссе, и скитальцы увидели ее спустя пару часов. А до этого наблюдали за вертолетами, что садились и взлетали на ее территории или рядом с ней. Похоже, хозяева станции эвакуировали персонал – оперативность, с которой в Пропащем Краю действовали лишь китайцы.
Труба ТЭЦ не просто упала, а вдобавок разрушила один из корпусов. И, судя по копошащимся там спасателям, погребла в руинах немало народу. Еще два корпуса были уничтожены почти до основания, а главный треснул напополам, напоминая гигантскую разломанную вафлю.
Наверняка со станции и с вертолетов тоже заметили внедорожники с логотипами «Горюев-Севера», что ползли зигзагами в сторону города. Но никто не вышел на связь со стрельбанами и не подал им знак. Такова была еще одна мрачная традиция Пропащего Края. Во времена бедствий китайцы приходили на помощь только китайцам, хотя в иные дни улыбались бывшим хозяевам этих земель широкой дружеской улыбкой.
До поселка при «Гордой» добрались лишь после обеда, преодолев финальные километры уже пешком. Внедорожники пришлось бросить оба. Сначала «Фотон», которому вчера долили топлива, выжег его остатки, и половина охотников лишилась транспорта. Но вскоре отряд воссоединился. Автомобиль Мизгиря проехал от силы еще метров триста, когда практически на ровном месте вдруг клюнул носом и сел на брюхо. Виной тому была провалившаяся земля, где таилась коварная пустота. Неглубокая, но выбраться из нее своим ходом «Фотону» не удалось.
У Мизгиря еще оставалось топливо, но пропала уверенность, что если перелить его во вторую машину, то она проедет этим путем. Стало очевидно, что весь последний час охотники загоняли себя в тупик. И вместо того чтобы возиться с бензином и прокладывать новый автомобильный маршрут – причем без гарантии, что и он окажется удачным, – было проще дойти до поселка на своих двоих.
Трудно было с ходу узнать место, где Мизгирь прожил столько лет. Скважины «Гордой» были пробурены в окруженной сухобором низине, тогда как поселок построили на каменистом холме, откуда на горизонте был виден Погорельск. И вот теперь всего за одну ночь вокруг холма выросли небольшие, но крутые горы. Самая высокая из них была раза в два выше него, а самая низкая – почти вровень с ним. На склоне одной из гор торчал разбитый нефтяной насос. А за вершину другой зацепилась цистерна, тогда как другие, сорвавшись с фундаментов, раскатились в разные стороны.
Поселку тоже досталось. Все здания были разрушены почти до основания, а в трех к тому же случился пожар. К этому часу огонь погас и над руинами поднимался лишь дым. Столбы линии электропередач попадали, водонапорная башня тоже лежала на боку. А среди развалившихся гаражей виднелись помятые машины, которые никто не успел выгнать.
Глядя издали, Мизгирь поначалу не нашел останки своего жилища – исчезли ориентиры, что ранее позволяли отличать одно типовое строение от другого. Но, присмотревшись, комвзвода обнаружил разбитую теплицу – единственную в поселке – и отныне точно знал: развалины возле нее были некогда его домом. А также домом его семьи, которая, как отчаянно надеялся капитан, не лежала сейчас под грудой досок и бруса.
