сигаретой и попивая крепкий чай. За это время умерли еще четверо раненых: двое мужчин, женщина и сын бригадира, одиннадцатилетний мальчик, с которым Илюха частенько играл в видеоигры. Комвзвода лично помог отнести каждое тело к другим мертвецам. Их складывали у развалин крайнего дома. И там им предстояло лежать еще пару дней, так как сегодня и завтра ни у кого попросту не будет сил их хоронить.
Едва взошло солнце, уставший от стонов и плача Мизгирь взял бинокль и, отойдя от лагеря, решил узнать, что творится в Погорельске. Над городом все так же поднимался черный дым. И раз огонь никто не тушил, значит, либо пожарная команда не могла к нему пробиться, либо она прекратила свое существование. Больше походило на второе, хотя кто скажет, насколько там все было плохо.
Однако первый же объект, что привлек внимание капитана, находился не в Погорельске и не на его окраине, а гораздо ближе. Где-то на полпути между поселком и городом.
– Это ведь наша техника? – спросил Мизгирь у Кайзера, которого подозвал сразу, как только обнаружил вдали нечто подозрительное.
– Логотипов отсюда не рассмотреть, – ответил замкомвзвода, поднеся к глазам свой бинокль, – но, судя по цвету и марке машины, она определенно с «Гордой». Других таких «Фотонов» в городе нет, насколько я знаю.
– Угнанная тачка Чугуна?
– Или это Кельдым, Салаир и Турок вчера застряли и дальше пошли пешком. Все возможно.
– У них с собой была рация. Они могли предупредить нас о том, что лишились машины.
– Кто даст гарантию, что у их рации не сдох аккумулятор?
– Никто, – согласился Мизгирь. – Так или иначе, придется идти и выяснять, чья эта машина и что она забыла посреди поля.
– Командир! – К наблюдателям подбежал Ушатай. Вид у него был взволнованный, хотя он старался это скрыть. – Ты должен это увидеть. Вчера вечером этого еще не было, а сегодня утром появилось. Мы никому ничего не сказали, но люди все равно волнуются. Да и мы, честно говоря, тоже.
Дабы не выказывать тревоги, комвзвода и его зам неторопливой походкой проследовали за Ушатаем к разрушенному поселку. А точнее, к упавшей водокачке, что прежде стояла на окраине. Ее резервуар лопнул, но в нем еще осталась вода, которую все и пили, потому что запустить насос не удалось. Скважину, откуда поселок качал воду, разрушил катаклизм, и она стала бесполезной.
Но сейчас дело было не в воде, а в огромной букве «М», нарисованной на боку резервуара белой краской.
Ушатай был прав: если бы рисунок сделали вчера, он привлек бы внимание вернувшихся охотников. Несомненно, его оставили минувшей ночью, под покровом темноты, до или после самоубийства Хана. Но на самом Хане «звериных» отметин не было. Их Мизгирь тоже заметил бы. Чернобаев клеймил свои жертвы на видных местах и к тому же доселе не брал в руки огнестрельное оружие.
– «Зверь» все еще где-то рядом. Тут двух мнений быть не может, – заключил капитан. – Готов поспорить, он и теперь за нами следит. Всем держать «стволы» наготове и почаще оглядываться. Детей и женщин из лагеря не выпускать. Мужчинам выходить только с оружием и только по двое, а лучше по трое. Кстати, что говорят бурилы и женщины?
– Теряются в догадках, – ответил Ушатай. – Решили, что это Хан оставил предсмертную записку, но не могут ее расшифровать. Имена его близких начинались на другие буквы.
– Хорошо, пускай и дальше так считают, – кивнул Мизгирь. – А нам надо собраться и поразмыслить о том, как быть. Об охоте сейчас не может идти и речи. У нас недостаточно людей, чтобы охранять лагерь и одновременно прочесывать местность. Поэтому бросим все силы на его оборону. Скажите остальным, что мы заметили на горизонте машины городских бандитов и опасаемся их нападения.
– И как долго ты планируешь обороняться, командир? – спросил Кайзер. – Я это к чему: скоро у нас кончатся запасы воды и надо будет что-то предпринимать. Потому как, чую, никто за нами с юга не прилетит. А тем более китайцы. Ты сам видел – они эвакуируют только своих, а на нас им начхать.
– Не сгущай краски раньше времени, – посоветовал капитан. – У Горюева в Китае остались влиятельные друзья. Они непременно вышлют за ним спасателей.
– Я не сгущаю, – покачал головой Кайзер. – Я говорю как есть. Бизнесу полковника конец. Как много останется у него влиятельных друзей, когда выяснится, что он разорен, – большой вопрос. И вообще, организовывать спасательную экспедицию в Пропащий Край по нынешним временам дело накладное. Даже по старой дружбе. Поэтому предлагаю не надеяться на помощь Юга, а выбираться из Погорельска своими силами.
– Спасибо, я принял твое предложение к сведению, – проворчал Мизгирь. – Но пока у нас имеется вода и еда и пока мы не захоронили мертвецов, придется остаться в поселке. И «зверь» подал нам намек, что он тоже остается. Понятия не имею, что творится в башке у этого психа. Но теперь знаю точно: он обижен на нас гораздо сильнее, чем мы думали. Хочешь не хочешь, но мы должны отнестись к его угрозам со всей серьезностью. И не проморгать, когда он нападет снова.
– Тогда это станет его последним нападением, – заверил Мизгиря Кайзер. – Пусть только угодит мне на прицел. В конце концов, Чернобаев всего лишь обычный человек. И пули его берут, как любую другую преступную мразь.
– В том, что он обычный, ты заблуждаешься, – поморщился комвзвода. – Не смей отныне недооценивать этого «зверя». Он болен на всю голову, а мы не придумали ничего лучше, как спровоцировать у него новый приступ безумия. И заплатили за это самую высокую цену. Даже если мы его убьем, Барсука,
