уничтожил «Мазутное счастье».
Толстяк стоял один посреди улицы, глядел на взорванный бар и плакал. Вестник Смерти не чувствовал к нему жалости – с чего бы вдруг? – а просто приблизился к нему сзади и кашлянул.
Крапчатый вздрогнул и обернулся. И пусть не сразу, но признал в Мороке человека, которому он однажды намял бока на складе своего бара.
– А, это снова ты, – буркнул он, так и не наставив на Морока дробовик, который держал в руках. – Чего тебе еще надо? Оставь наконец меня в покое, чертов друг моего чертова папаши!
– Пришел сказать, что я здесь ни при чем, – ответил Морок, указав на пожар. – Ты должен об этом знать.
– А разве я тебя в чем-то обвиняю? – удивился Крапчатый.
– Нет. Но завтра тебе скажут, что «Мазутное счастье» взорвал Морок. И покажут мой знак, – предупредил вестник Смерти. – А это вранье, клянусь. Просто кто-то желает меня подставить. И я подозреваю, кто именно.
– Морок? – переспросил хозяин сгоревшего бара. – Тот самый Морок, про которого базарят чулымцы? Так это ты убил погорельских «святых», а также Сачка и Кирюху Дубая, туда им всем, ублюдкам, и дорога?
– Они – моя работа, – не стал отрицать вестник Смерти. – И Дерюга-младший – тоже моя. Я прикончил эту грязную тварь в сортире после разговора с тобой. Не мог не прикончить, ведь Петька надругался над внучкой моего старого друга. А твой бар я не трогал. Однако я найду и убью того, кто это сделал. А также Чулыма, который ничем не лучше Дерюжных.
– Серьезно? Без шуток? – не поверил столь смелому заявлению Крапчатый.
– Зачем мне бросаться пустыми обещаниями? – нахмурился Морок. – Разве Чулым и остальные с нами шутят? Посмотри, во что они превратили твой бар.
– И когда ты намерен их всех порешить?
– Очень скоро. Возможно, завтра. Или послезавтра. Не люблю затягивать с такими вещами.
– Хм… – Толстяк помолчал. – Знаешь, а ты не такой плохой малый, как мне раньше казалось. В общем, слушай сюда, дважды предлагать не стану. Я тут решил поутру свалить из Погорельска. Люди Кесаря хвалились, что нашли проезд аж до Аганайского тракта, где разрушения уже не такие сильные. Хочу проверить, правду они говорят или нет, хотя с какой стати им врать? Но я могу задержаться на пару суток, чтобы забрать тебя с собой, как только ты разделаешься со здешней нечистью. Буду рад увидеть напоследок, как она корчится в предсмертной агонии. Ну что, едешь со мной после того, как управишься с работой, или останешься здесь?
Вестник Смерти задумался и понял, что местные охотничьи угодья ему надоели. Если он загрызет своих главных конкурентов-хищников, смерть мелких уже не принесет ему такого удовлетворения. Так, может, и впрямь пора менять среду обитания – когда еще представится возможность?
– Еду, – согласился Морок. – По рукам. Где ты теперь живешь?
– На складах за «Козырным королем». Машина у меня там же, под боком. И горючка есть, на несколько дней хватит.
– Отлично, – кивнул вестник Смерти. – Будь начеку. Если завтра днем или ночью у Чулыма разразится стрельба, значит, разогревай мотор – я скоро приду. Ну а если после стрельбы до следующего утра не объявлюсь – езжай один, ты мне уже ничем не поможешь…
Неизвестно, зачем Крапчатый явился к горящему бару – наверное, хотел своими глазами засвидетельствовать гибель Чулыма, – но вышло так, что Морок ошибся. Толстяку все же удалось ему помочь. Кабы не этот выстрел, победу в последней схватке праздновал бы Мизгирь.
Вот только собственная победа ничуть не радовала вестника Смерти. Он ослеп на один глаз, но что еще хуже – оглох на оба уха. И судя по количеству вытекшей из них крови – оглох навсегда. Мизгирь умер, но вместе с ним умер и прежний Морок, ибо кто он такой без своего феноменального слуха? Теперь ему одна дорога – в богадельню для инвалидов, учить язык глухонемых. А такая перспектива была для него куда хуже двадцатипятилетнего тюремного срока.
Морок поднялся с земли и стер с волос налипшие на них вражеские мозги. Он мог отправиться на юг, но что ждало его там? Короткая охота и смерть от полицейских пуль, ведь он даже не услышит, как его окружат и будут предлагать ему сдаться. Легендарного убийцу, один автограф которого наводил на его врагов суеверный ужас, поймают и пристрелят, будто старого шелудивого пса…
Разве о такой позорной смерти он всегда мечтал?
Нет, конечно. Морока должны запомнить таким, каким он был еще полчаса назад. И легенде о нем следует закончиться иначе.
Крапчатый резко обернулся, но посмотрел не на Морока, а куда-то левее. Затем вдруг снова вскинул дробовик, но выстрелить не успел. В этот миг его шея как будто лопнула, выплеснув брызги крови и ошметки плоти. Толстяк выронил оружие, попятился, упал навзничь и, схватившись за горло, судорожно засучил ногами. Кровь из-под пальцев Крапчатого хлестала потоком, и даже окажись рядом с ним хирург, вряд ли он ему чем-то помог бы.
Вестник Смерти не расслышал выстрела, убившего его нового союзника. Но отреагировал мгновенно, бросившись за кучу строительного мусора. Она была не лучшим укрытием от пуль, но другого рядом не нашлось.
Едва он плюхнулся на землю, как там, где он только что стоял, взметнулся фонтан земли. Вкупе с разорванной шеей Крапчатого это дало понять, что по Мороку стреляют из мощной винтовки.
