– О да, наши родители всегда чем-то недовольны, – сказала Анайя. – Вещи можно оставить в офисе, пока я проведу для тебя небольшую экскурсию.
Виктория сидела за столиком в «Буре» и крайне удивилась, когда Саймон плюхнулся на стул напротив нее. Она заказала для него чайник чая и наблюдала, как он дрожащей рукой наливал его себе в чашку.
– Мне кажется, я просила вас выспаться, – строго сказала она.
– Я спал.
– Саймон…
Он зло посмотрел на нее:
– Не надо… Просто не надо, прошу вас. Я сделал все, как вы мне велели: поехал домой на корпоративной машине, принял душ, поел, написал письмо и лег спать. И очевидно, проспал.
Доктор Бибо побледнела:
– Вы не отправили…
– Нет, конечно, я не отправил это чертово письмо. Еще раз повторяю: я выполнил все ваши предписания.
Саймон плеснул молоко в чай и сделал большой глоток. Знакомый с детства вкус, как всегда, произвел на него свое магическое действие, хотя чай уже успел немного остыть. Хэтэуэй взял тост. Виктория молча наблюдала за ним.
К ним подошла высокая блондинка.
– Чай достаточно горячий, сэр? – спросила она.
– Да, все хорошо, – рассеянно произнес Саймон. Женщина кивнула и отошла. Хэтэуэй тихо сказал: – Простите, я был немного груб…
– Бывало и хуже. Я просто волнуюсь за вас.
– Не стоит. Я буду в совершенном порядке, как только мы поговорим с Риккином. – Виктория опустила глаза. Медленно Саймон положил тост на тарелку. – Что теперь?
– Я звонила его секретарю, чтобы назначить встречу. К сожалению, господин Риккин сегодня занят. Он готовится к поездке в Испанию, и у него встречи идут одна за другой без перерывов.
Хэтэуэй раздраженно бросил на тарелку нож, тот громко звякнул. На него оглянулись.
– Просто прекрасно!
– У нас есть возможность отправить ему письмо. И есть надежда, что у него найдется несколько минут, чтобы взглянуть на него.
Саймон снял очки и долго тер переносицу.
– Все ясно, – сказал он, вновь надевая очки. – Что ж, надо быстро поесть и приниматься за работу.
– На что этот меч способен? – спросил Габриэль, впиваясь зубами в кусок хлеба с толстым слоем масла.
Как только они нашли меч, то засобирались в обратный путь, но жители деревни упросили их остаться, чтобы они успели очистить меч и сделать для него ножны.
– Каждая частица Эдема уникальна, у каждой свои способности. Все мечи можно использовать как обычное боевое оружие. Но в правильных руках… – Де Мец покачал головой, отрезая ножом сыр. – В руках Жанны… кто знает, на что он способен.
Мысли в голове у Габриэля бежали, опережая одна другую.
– Это прям как настоящее волшебство, – выдохнул он.
– Похоже на него, но никакой магии тут нет, – напомнил ему де Мец. – Таким его видят только простые люди, для них он волшебный или наделенный божественной силой. Когда-то людям и астролябия, и порох, и греческий огонь[6] казались волшебными.
Как только меч извлекли из земли, отец Мишель передал его в руки Жана де Меца, и тот поднял его над головой под одобрительные крики толпы, наблюдавшей за раскопками. Габриэль прекрасно видел сияние меча. И когда де Мец протянул ему оружие, юноша колебался всего мгновение, прежде чем дрожащими пальцами плотно сжать рукоятку меча.
Но он ничего не почувствовал. «Меч предназначен не мне, – подумал Габриэль. – Правильные руки – это не мои руки. И не руки де Меца».
– Пока мы здесь находимся, не будем даром терять время и продолжим тренировки, – сказал Жан.
– Хорошо, – согласился Габриэль. – Скажи мне, а что ты имел в виду, когда сказал Жанне, что не покинешь ее, пока тебе не прикажут? Я думал, ты по доброй воле охраняешь ее. Нас.
Последняя фраза прозвучала как-то странно. Ее трудно было произнести, еще труднее – понять и принять.
Де Мец ответил не сразу.
– Наше братство отличается от ордена тамплиеров. Мы ценим свободу воли человека, его право иметь собственное мнение. Но у нас существует строгая иерархия, и мы должны подчиняться приказам, мы не имеем права ослушаться. Нами управляет Наставник. И я получил от него задание найти такого человека, как Жанна, и доставить его к дофину.
