Габриэль вспыхнул.
– Я не трус, просто… – пробормотал он и начал взбираться по дубу вверх.
– Не останавливайся, – подбадривал де Мец.
Габриэль удивлялся, как легко ему было взбираться: будто какое-то чутье подсказывало ему, за какую ветвь хвататься, куда ставить ногу. Он сам не ожидал, что так быстро заберется на ту самую высоту, где недавно стоял Жан. Крепко вцепившись руками в ветки, он осмелился посмотреть вниз. Ворох сосновых лап внизу казался очень маленьким, и он вспомнил слова де Меца – «чем больше, тем лучше». Ассасин был абсолютно прав.
Габриэль набрал в грудь побольше воздуха и отпустил ветки, за которые держался, как кот, балансируя на той, на которой стоял. Де Мец был прав и в том, что он каким-то образом был готов к этому прыжку. Его тело знало, что надо делать. Он на мгновение замер, затем выпрямился, распростер руки, как крылья, и полетел вниз.
Это было восхитительно.
Его сердце, вместо того чтобы учащенно забиться, замедлило свои удары, и на него снизошел странный покой. Без тени сомнения он знал, что приземлится благополучно, словно до этого уже совершал прыжок веры тысячи раз, его тело без каких-либо усилий приняло нужное положение, и его взгляд устремился в небо.
– Молодец! – похвалил его де Мец, протягивая руку и помогая встать на ноги. – Я знал, что у тебя получится. Еще раз хочешь прыгнуть?
– Да! – воскликнул Габриэль, и вдруг ему в голову пришла мысль. – Но… не всегда же внизу будут навалены мягкие ветки или стоять телега с соломой.
Де Мец рассмеялся и похлопал его по спине:
– Именно поэтому он и называется прыжком веры.
15
– Я перемещаю вас в другую симуляцию.
Саймон почувствовал разочарование, когда краски леса поблекли и все потонуло в серых облаках тумана.
– Это было здорово, – признался Хэтэуэй.
– Слишком не увлекайтесь. Мне бы не хотелось, чтобы вы перешли на сторону противника.
– Не вздумайте даже шутить на эту тему.
Виктория рассмеялась:
– У вас еще один день тренировок… подождите немного, ищу временну?ю точку… вот она.
Когда туман уплотнился и принял форму, Саймон обнаружил прикрепленный к руке скрытый клинок.
Такое оружие требовало изумительной точности и быстроты, в то время как искусство владения мечом предполагало смелость и напор. На мгновение Габриэль остановился и посмотрел на клинок.
– Что? – спросил де Мец.
– Думаю, как им пользоваться, – ответил Габриэль. – В бою – там все на виду, никаких тайн, никаких секретов. Я… я думаю, если нужно будет, в бою я смогу убить.
– Конечно, потому что в бою всегда есть тот, кто хочет убить тебя.
– Но клинок… – Он с тревогой посмотрел на Жана. – Вы им уже пользовались?
Де Мец пристально посмотрел на Габриэля:
– Да.
– И что… что вы чувствовали?
– Я не могу сказать, что почувствуешь ты, – ответил ассасин. – Но я в ту ночь спал хорошо. Человек, в чье горло я всадил клинок, заслуживал смерти. Скажу более того. Да, я лишил человека жизни. Но этим спас много других жизней. – Жан натужно улыбнулся. – Но не волнуйся. Ты свой скрытый клинок получишь только после того, как мы решим, что ты обучен им владеть.
– Я не знаю, смогу ли я с ним обращаться правильно, – сказал Габриэль.
– Думаю, сможешь. Ты это поймешь, когда придет время.
Габриэлю хотелось верить, что так и будет. Он не был в восторге от того, как легко и привычно шло обучение с клинком, который ощущался как продолжение его собственной руки. И Саймон испытывал сходные чувства.
Юноша обрадовался, когда они вернулись после тренировки, а в доме священника их ждал королевский гонец. Коле де Вьен привез им каждому по письму.
– Дева продиктовала вам письмо, Габриэль, – сказал де Вьен, улыбаясь.
Радость переполняла Габриэля, и он сразу же забыл все странные мысли, что вертелись в его голове последние несколько часов. Он извинился и отошел в сторону, большим пальцем сковырнул восковую печать и непослушными руками развернул пергамент.
