Габриэль изменился за такое короткое, но насыщенное событиями время! Смуглость загара от работы в поле сменилась бледностью – слишком много времени он проводил в доспехах с опущенным забралом и в палатках за переговорами… а последние несколько месяцев маялся от бездействия. Лицо его приобрело жесткость, ушли открытость и доброта. Но Саймон знал: в его сердце все так же жила безусловная преданность Жанне. И он подозревал, что она там будет жить всегда. Хотя Габриэль должен был сделать то, что Саймон считал невозможным, ему предстояло покинуть Жанну, чтобы продолжить свой род, чтобы много веков спустя Саймон Хэтэуэй вошел в «Анимус» и наблюдал за жизнью своего далекого предка, наблюдал с глубокой симпатией, которой никак от себя не ожидал.
– Мы здесь закончили, не так ли? – спросил он. – Помогите мне выбраться из этой хитроумной машины, пожалуйста.
Казалось, Виктория целую вечность снимала с него шлем. Она смотрела на него с тревогой и любопытством, помогая освободиться из страховочных ремней. Ни на секунду не задерживаясь, он сошел с платформы «Анимуса».
– Саймон, вы можете объяснить, что происходит? – спросила Виктория спокойным голосом профессионального психиатра.
«Ирония судьбы, – подумал Саймон. – Почему бы тебе, Виктория, не объяснить мне, что происходит?» Он задержал взгляд на мече, покоившемся на бархате футляра, и наконец заговорил:
– Риккин хотел узнать, как вернуть мечу его силу. Мы наблюдали, на что этот меч способен, по крайней мере в руках Жанны. Мы видели такие вещи, которые другие частицы Эдема никогда не демонстрировали. Меч совершенствовался в руках Жанны и вместе с тем обучал ее. Но я потерпел фиаско. Я до сих пор не понимаю, как сделать меч тем, что он есть. И больше нет возможности продолжать наблюдать его в действии. Меч исчез. У нас есть еще два дня, но мы уже получили всю возможную информацию.
Саймон повернулся к Виктории, прищурил глаза и практически зашипел:
– Поэтому… игра окончена. Дело сделано. Финита ля комедия.
Доктор Бибо поджала губы и надолго отвела взгляд в сторону, будто что-то обдумывала и принимала решение. Когда она вновь посмотрела на профессора Хэтэуэя, что-то в ней переменилось.
– Риккин дал вам неделю, – начала она. – Сейчас пятый день, пять часов вечера. У нас есть еще время. Мы можем делать все, что вы посчитаете нужным. Если вы хотите закончить все прямо сейчас, мы закончим. Если вы хотите отсмотреть поминутно все сражения и найти что-то новое о мече, мы можем это сделать. Если вы желаете посмотреть, как Жанна теряет свое влияние, своих друзей и идет к неизбежному финалу… я буду смотреть это с вами.
Саймон растерянно заморгал. Такого он никак не ожидал от человека, который за ним следит и представляет отчеты самому…
Он открыл было рот, но вдруг четко осознал, что если и есть в Лондоне место, где полно самых современных подслушивающих и записывающих устройств, так это здесь, в зале «Анимуса».
Он вздохнул, снял очки и потер глаза, демонстрируя усталость.
– Давайте прогуляемся, подышим прохладным осенним воздухом, остудим головы? Мою, по крайней мере.
– Давайте. Я только возьму свое пальто.
Десять минут спустя они шли мимо витрины магазина «Бутс», где были выставлены духи и средства по уходу за лицом и телом, надпись гласила: «Подарки для него и для нее». Хэтэуэй вдруг остановился и огляделся, – похоже, слежки не было.
– Саймон, в конце концов, скажите мне, что происходит? – спросила Виктория.
Он посмотрел ей прямо в глаза и даже не сказал, а потребовал:
– Почему вы вступили с Риккином в тайный сговор против меня?
Сердце у него заколотилось, когда Виктория, глубоко засунув руки в карманы пальто, прислонилась спиной к кирпичной стене магазинчика.
– Я не большой мастер в таких делах, – сказала она. – И я рада, что вам это известно. Но это не тайный сговор. Вовсе нет.
– А, ну тогда все в порядке. Просто отлично, черт возьми! Виктория, я доверял вам!
– Я знаю. Мне очень жаль. Пожалуйста… позвольте мне объяснить. Мы можем куда-нибудь зайти? Это… займет какое-то время.
Они нашли букинистический магазин, побродили между рядами стеллажей со старыми книгами в мягкой обложке и подарочными альбомами. В дальнем конце, среди запаха старых книг, которые еще больше усиливали атмосферу таинственности, Саймон слушал рассказ Виктории о том, как ей позвонил Риккин, сообщил, что его беспокоит здоровье одного из членов Внутреннего Святилища, и попросил немедленно прилететь в Лондон. Риккину нужен был специалист, на практике наблюдавший воздействие эффекта просачивания на психику объекта. Виктория в случае необходимости должна была вовремя остановить эксперимент и оградить Саймона от возможных негативных последствий.
Звучало вполне разумно и логично. Хэтэуэй кивнул, для вида листая старую книгу о расследованиях Эркюля Пуаро.
Риккин хотел, чтобы Виктория сразу же поставила его в известность, если заметит у Саймона признаки психической нестабильности.
– То есть я был вашим пациентом, – резюмировал Хэтэуэй. – Не коллегой. Не другом.
По лицу Виктории было видно, что ей не понравились его слова, но она не стала оправдываться или отрицать его предположение:
– Да. Хотя… я думаю, друзьями мы все же стали.
