– Ассасины найдут тебя, если ты им понадобишься. – Было очевидно, что слова Габриэля смутили герцога. Юноша так и не задал главного вопроса: «А что, если ассасины понадобятся Жанне или мне?» – Прошу тебя, не оставляй ее, заботься о ней ради меня, – продолжал герцог, – ради Дюнуа, де Рэ и старого медведя Ла Гира. Скажи ей, что мы все любим ее и всегда будем верить в нее.
– Ты сам не хочешь с ней попрощаться?
– Я все еще надеюсь, что прощаться не придется. Карл ужасно непостоянен. И я думаю, придет момент, и он изменит свое мнение, и ты, Жанна и я снова пойдем в атаку на англичан. – Привычная улыбка заиграла на лице герцога. – Передай ей, что мы все с ней прощаемся, но ненадолго.
– Я обязательно передам, будь покоен.
Саймон почувствовал глубокую печаль. Жанна и ее «милый герцог» больше никогда не встретятся. И на склоне лет герцог Алансонский… Карл был таким глупцом.
– И… скажи Флер, мой дом всегда открыт для нее, если она когда-нибудь захочет покинуть Жанну… – Герцог замялся, затем продолжил: – Люди были добры к ней только из уважения к Орлеанской деве. Если Жанна впадет в немилость, Флер первой от этого пострадает.
– Флер никогда не покинет Жанну, так же как и я.
– Я покидаю ее против воли и только потому, что мой отказ сочтут государственной изменой.
– Я знаю, и Жанна тоже это понимает. А сейчас иди, а то мы оба расплачемся.
Габриэль сказал это со смехом, но только сейчас осознал, каким хорошим другом был ему, безродному бастарду, благородный герцог. Они обнялись, как солдаты, уходящие каждый на свою битву. И герцог Алансонский направился по коридору к выходу.
Габриэля поглотил туман, и Саймон услышал голос Виктории:
– Смотреть на их расставание – все равно что наблюдать за крушением поезда.
– Карл с большим энтузиазмом разрушал достижения Жанны, нежели Филипп Бургундский.
– Жанна действительно под руководством сводного брата Тремойля принимала участие в ликвидации разбойника, который держал великого камергера Франции в плену?
– Она подчинялась приказам короля, – сказал Саймон. – Осада Ла-Шарите продолжалась целый месяц и была безуспешной, потому что Карл не слышал мольбы Жанны о провианте, оружии и порохе для него. Бо?льшую часть того года Жанна провела с семьей д’Альбре. И единственным положительным моментом этого периода был рождественский подарок Карла – он пожаловал дворянство ей и ее семье. И даже уточнил, что для Жанны и ее семьи дворянство будет передаваться не только по мужской, но и по женской линии. Утешительный приз.
– Мне даже сказать нечего по этому поводу.
– А тем временем, – продолжал Хэтэуэй со все возрастающей злостью в голосе, – Филипп Бургундский создал орден Золотого руна. Города, заверившие Карла в своей верности, включая Компьень, против их воли вновь были возвращены Филиппу Бургундскому. Это было предательством, и ты можешь себе представить, в какую ярость это привело Жанну. Большинству городов это не понравилось, и они выразили свое нежелание передать себя во власть Филиппа Бургундского.
– Впоследствии Карл и Филипп достигли мира, так ведь?
– Впоследствии, но не при жизни Жанны.
Туман вновь начал клубиться, и Саймон напрягся, концентрируя внимание в ожидании новой порции событий, которые «Анимус» готовился ему показать.
Во время пасхальной мессы Жанна плакала навзрыд.
Когда месса закончилась, Флер и Габриэль уговаривали Деву пойти с ними, но Жанна их отослала. Они вышли из городской церкви молчаливые и понурые.
– У меня сердце разрывается видеть ее в таком состоянии, – горестно признался юноша.
С тех пор как отослали герцога Алансонского, Габриэль и Флер сплотились, чтобы облегчить смятение и тревогу Жанны в сложившейся вокруг нее ситуации. Флер, которая ничего не просила у Жанны, кроме как быть рядом с ней, хорошо понимала глубину боли Габриэля. Они сблизились и, возможно, могли бы влюбиться друг в друга, но любовь к Жанне занимала их сердца целиком, и в них не было места для иной любви.
Год назад Жанну провозгласили Орлеанской девой и, по крайней мере в Орлеане, когда она приезжала, ее по-прежнему встречали с почестями. Но с тех пор как она потеряла меч, а Карл боевым сражениям предпочел путь дипломатии, слава и авторитет Жанны, казалось, уменьшились. Для Габриэля она оставалась все такой же прекрасной, но напряженное состояние бездействия и бессмысленные мелкие стычки делали свое дело.
Габриэль как никогда скучал по де Мецу и герцогу Алансонскому. Он все время задавался вопросом: если бы ассасины были рядом с Жанной, помогло бы это сохранить ее боевой дух? Лишь в марте, когда до Жанны дошли слухи об упорном сопротивлении городов – особенно отчаянно боролись жители Компьеня, – они с Флер увидели прежнюю Деву. Сейчас «армия» Жанны представляла собой горстку наиболее преданных ей людей – что-то около двухсот человек, малая толика от некогда десяти тысяч, шедших за Жанной после коронации. Она собрала их под свое знамя, а потом просто оставила. Она не сказала Карлу, куда отправилась, что собиралась предпринять, но те, кто знал Жанну, догадались, какими были ее планы.
