отца. В окнах залы виднелась набережная Невы, застывшей во льду, и гости в полутьме были похожи на тени, заполнившие старинный особняк. Влада смотрела на происходящее из самого дальнего угла, щурясь от ярких огней глаз и радуясь, что на нее никто не обращает внимания.
– Приветствую вас на всеобщем совете, – произнес Гильс из противоположного конца залы негромко, но голоса тут же затихли. – Я собрал здесь главных чиновников Темного Департамента, а также старейшин вампирских кланов. Приехали представители Домового Совета, Союза Летучих, Совета Оборотней, Ассоциации северных троллей и прочие…
К нему поспешно подбежал лакей, протянув на подносе помятый конверт.
Гильс вынул записку, быстро прочел и, смяв ее в шарик, презрительно отбросил в сторону.
– Ведьмовство сообщило, что не будет присутствовать на этом совете, хотя мы приглашения им не высылали, – произнес он. – Ведьмы и колдуны покидают город в полном составе.
– Главы ведьмовских ковенов сильно пострадали, – сказал стоящий чуть поодаль Тимур Готти. – Их рассудок сейчас не в том состоянии, чтобы воспринимать происходящее на нашем совете, как и то, что их сюда никто не звал.
Гильс едва заметно усмехнулся этим словам, на лицах остальных тоже промелькнули улыбки. Разумеется, о чудовищной каверзе Бертилова против ведьмовства знали все, но злословить напрямую никто не стал.
Влада как зачарованная смотрела на Гильса. Сейчас это был совсем другой Гильс Муранов, почти незнакомый ей. С титулом Темнейшего он научился держаться и говорить так, как это и положено правителю, с интонациями, от которых даже глава Темного Департамента втягивал голову в шею. И в то же время с ребятами и однокурсниками Гильс был раскованным, прежним.
– Итак, вести со всех концов тайного мира доносятся самые тревожные, – продолжил Темнейший. – Все темные, которые подали о себе весть, ощущают шторм в янве, поразивший Москву, а теперь захватывающий Петербург. Янв движется по кругу, это становится похоже на огромную воронку.
Воронка.
Страшное слово прокатилось по залу, шепотом повторенное многими голосами. Влада, услышав его, вдруг испугалась и покачнулась, чуть не схватившись за стоявшего рядом лакея.
– Я полагаю, что сорванный магический ритуал на балу является причиной нынешнего бедственного положения дел? – осведомился чуть дребезжащим голосом старый упырь, поглядывая вокруг совиными глазами.
– Сорванный бал спас от смерти того, кто достоин жизни, – твердым голосом ответил Темнейший. – Ни я, ни кто-либо другой не способен предсказать, к добру или худу то, что случилось. Время нам покажет.
– Темнейший считает, что называющий себя наследником Некроманта таковым не является? – снова задал вопрос тот же старик-упырь. – То есть нынешнее положение дел не его, прошу прощения, работа?
Гильс вместо ответа кивнул главе Темного Департамента, и оборотень поспешно вытащил из портфеля кожаную папку, раскрыл ее и, прошуршав листками, начал громко зачитывать:
– После введения чрезвычайных мер охраны Носферона ничто, связанное с некромагией либо светлыми, не имеет права носить знак отличия Университета нечисти. Однако наблюдатели, которые следили за приходом так называемого наследника Некроманта, отметили, что знак этот был замечен на студенте Бертилове, который появился в стенах данного учебного заведения несколько дней назад.
– Вот вам и ответ, – сказал Темнейший. – Не станет тот, кому дорог знак Носферона и кто вообще способен его носить на себе, уничтожать тайный мир. Мы столкнулись с чем-то иным, совсем с другим злом, которое идет издалека. Мы считаем, что это будет открытием Тьмы.
– А как же охранная стена?! – нервно выпалил один из министров Темного Департамента, который выглядывал из-за плеча своего шефа. – Мы полагали, что она защищает город от любой опасности. От нападения светлых, от штормов в янве!
– Министру по обороне не годится так паниковать, – осадил его Гильс. – Действия древних непостижимы для нас, но охранная стена была не тем, что нам казалось. Древние ощутили на себе воронку задолго до начала урагана. Их потащило в нее еще год назад, и они пытались удержаться. Или же древние хотели сказать нам о том, что нас ждет. Сказать о грядущей воронке, которая откроет Тьму здесь, в Петербурге. Пытались подать знак, раз общение между ними и нами невозможно. Но мы поняли этот знак иначе, наоборот. Такая мысль никому не приходила в голову?
– Мы заметили движение янва, – вдруг с сильным акцентом заговорил худощавый светловолосый вампир. – У нас на севере оно ощущается слабо, но такого никогда еще не было. Янв движется, мелкая нежить тоже движется вместе с ним, против своей воли.
– Мы тоже ощущаем движение с востока на север, – добавил вампир в ярко-красной шелковой одежде, вышитой драконами. – Непреодолимость – вот так это можно назвать. Некоторые кланы ощутили, что их подконтры не в силах противостоять. О Стене Древних мы слышали, но она больше пугала, чем успокаивала. Именно поэтому мы не ринулись внутрь стены, как многие, а остались у себя.
– Мы тоже не стали бросать свой край и бежать! – горячо поддержал его вампир с черными волнистыми кудрями до плеч. – Мы только ждали всеобщего сбора, а те из наших, кто собирается уходить в янв, говорили то же самое: их непреодолимо тянет то, чего живые пока не понимают. Стало быть, в центре воронки открывается Тьма! О, древние силы…
– Некромант заберет всех нас, точно говорю вам! – дрожащим голосом вдруг вскрикнул очень старый валькер, чьи крылья уже были похожи на
